Карин щурит веки, пытаясь сообразить, как уговорить их, но Тайлер уже разворачивается, направляясь к двери, и ОʼБрайен, будто заряжаясь его энергетикой, с такой же уверенностью шагает к двери.
— Я не разрешаю тебе! — С негодованием и бессилием вскрикивает Карин подобно обиженной девчонке. Она смотрит на брата, который бросает на нее взгляд раздражения, чем выводит Кристиана из себя:
— Гребаный сукин сын, — он собирается обойти стол, чтобы преподать урок этому ублюдку, но Карин хватает его за плечо, заставляя в ту же секунду встать столбом на месте. Парень скрипит зубами, смотря на неблагодарного сосунка, который с такой же надменностью отвечает на зрительный контакт.
Что-то в нем изменилось. Коди пока не мог понять, но он чувствовал, как быстро билось его сердце, как сжималась глотка, когда брат Карин смотрел. Просто смотрел на него.
— Идите и соберите вещи, — Карин говорит спокойно. — Мы отвезем вас в безопасное место.
На что получает злое молчание и громкий хлопок дверью. Кристиан дергает плечом, обернувшись:
— Какого черта он так разговаривает с тобой? — Давится, словно запыхавшись, и скользит языком по своим губам, поставив руки на талию. — В следующий раз я надеру ему…
Карин хмурит брови, шепча с задумчивым видом:
— Как бы ты себя чувствовал, если бы меня похитили.
Коди долго всматривается в глаза девушки, долго переминается с ноги на ногу, часто трет пальцами переносицу и травмирует губу, прикусывая ее. Теперь он понимает. Карин продолжает ждать ответ, но парень его не даст. Он сдержит все слова в себе. Что бы он чувствовал? Он бы не чувствовал вообще. Он бы не смог даже нормально дышать, будто Карин — его воздух. Искал бы без остановки, не смог бы сидеть на месте в стороне, зная, что ей грозит опасность. Вел бы себя даже хуже, чем Дилан. Он бы погиб на время поисков, не ел, не пил, не спал. Существовал в себе. Черт, Коди Кристиан сошел бы с ума.
Карин отводит взгляд в сторону, начиная стучать костяшками по краю стола:
— Нам нужно подумать. Я знаю Питерсона больше пяти лет. Мы стали работать вместе, потому что его так же интересовали дети, — начинает рассуждать вслух. — Он морально силен, его сознанием не могли так просто завладеть. Что если он все еще борется с Психеей, поэтому боится. Прячется с Ронни, не зная, как поступить.
Глухой рев мотора. Коди и Карин смотрят друг на друга, после чего переводят взгляд в сторону окна.
— Нет, — девушка подскакивает к нему, видя выезжающую на дорогу машину. — Черт! — Срывается с места, несется в коридор, бросаясь на улицу, и Кристиан спешит за ней, провожая взглядом отдаляющийся автомобиль Дилана.
Девушка пускает пар изо рта, без сил стоит на тротуаре, громко вдыхая морозный воздух.
Дерьмо.
В салоне автомобиля висит едкое, раздирающее глотку молчание. Ночной туман стелется по асфальту, фары режут его на части ярким светом, светлячки и мотыльки демонстративно врезаются в переднее стекло. Дилан кусает костяшки то одной руки, то второй, меняя их местами, смотрит вперед, не пытаясь угомонить свой мыслительный процесс. Думает, как и Пози, сидящий рядом, как и Джейн, занявшая место позади. Девушка сжимает в руках пистолет, который хранила в ящике комода. Потирает его пальцами, смотря куда-то вниз. Тайлер с беспокойством поглядывает на Рид, желая отнять из ее дрожащих рук оружие, но она не позволит. ОʼБрайен тихо стучит кулаками по рулю, игнорируя звонки. Наверняка это Карин. Дилан просто не может поверить, что она предложила им спрятаться. Поджать свои херовы хвосты и скрыться с осознанием того, что один из них сейчас находится с вышедшим из ума мужиком. ОʼБрайен не может позволить себе отступить и отдать все в руки Карин с Коди. Тем более, что Кристиану он не верит. Совершенно.
— Что будем делать? — Пози решает начать, чтобы остальным было проще говорить. Нужно срочно заставить себя, иначе им не справится с этой тяжестью. Рид не поднимает головы, продолжает разглядывать оружие, о наличие которого вообще забыла. Ей казалось, что она оставила его дома у Дилана. Если бы девушка вспомнила бы о его наличии, то сейчас им бы не пришлось нервничать и страшиться.
— Нужно проверить все известные нам места, — Дилан не знает, где искать. Он даже не способен предположить, где Питерсон запрятался вместе с девушкой. С девушкой Дилана ОʼБрайена. Черт возьми. Парень хочет курить. Он осознает много странных вещей только сейчас, пребывая в состояние стресса.
— Какие места? — Тайлер не затягивает. Не тянет, принуждая всех к беседе. Им необходимо говорить между собой.
— Приют, особняк, — Дилан помнит, что Питерсон хорошо оснащен информацией о детях и Джошуа. — Хорошо было бы знать, где он живет.
— Думаешь, он стал бы прятаться в собственной квартире? — Да, в это сложно поверить, но, когда у тебя нет догадок, под руку берешь все, что приходит в голову. Иного варианта не дано.
— Что, если он все-таки понес ее в Их убежище? — Рид вдруг подает тихий голос с заднего сидения. Парни молчат. Что тогда? Тогда все гораздо сложнее. Они понятия не имеют, где находится укрытие этих тварей.
Но они не будут сидеть без дела. Это уж точно.
Особняк этот стоит уже давно в заброшенном состоянии, глубоко в лесу, среди высоких старых деревьев с могучими кронами и кривыми острыми ветками, на которых давно не растет листва. Живущие в нем хозяева уже как лет двадцать погребены в земле на заднем дворе. Им не хотелось прощаться с местом, где царила их гармония, где чувствовалось необычное присутствие чего-то потустороннего, того, с чем пожилые жители связывали свою жизнь.
Мало, кто знал, что особняк семьи Питерсон был построен ещё в прошлом веке. Что именно их семья принадлежит к тройке самых влиятельных. И именно они считались верными друзьями семьи Добрев.
Никто не знал. Но Питерсон догадывался, поэтому с подросткового возраста, после смерти сестры, посвятил себя изучению детей Приюта, изучению истории его семьи, что привело его к стартовой отметке.
К старому дневнику, написанному на неизвестном миру языке.
Но не трудно было догадаться, что вещь эта принадлежит человеку, который жил ещё задолго до отмены крепостного права.
Дневник Психеи.
Они до сих пор ищут его, совершенно не подозревая своего посредника, который всячески противостоит внушению, борется с голосом в своей голове.
Поэтому он не понес Ронни в убежище сектантов. Мужчина знает, что она нужна им для завершения обряда, так что, сражаясь с Психеей в своем сознании, прячет Носителя в старом особняке своей прабабушки. Нога человека не ступала по этим скрипящим доскам уже давно. Стены осыпаются, обои медленно слезают с жесткой поверхности, загибаются. Ковры темнеют, запах ветхости и старости преследует на каждом шагу, в каждой комнате, в которой вандалы поджигали мебель, разрисовывали фамильные раритеты. Этот дом, как и особняк семьи Добрев, застыл во времени. Существует против него. Это место, в котором любой может лишиться рассудка. Эти стены хранят уйму тайн. Комнаты шепчут на своем собственном языке, и слова вряд ли поймет человек. Пыльный воздух отличается особой сухостью, в то время как на улице накрапывает дождь. Темные коридоры давят на твое тело, вызывая приступы тошноты. Ледяной холод пронизывает до хруста в конечностях. Питерсон решил скрыться здесь — и это не самая хорошая идея.
Дом имеет способность сводить с ума.
Мужчина сидит на полу в комнате, в которой когда-то жили его родственники. Он спиной прижимается к стене, пальцами рук оттягивает светлые потные локоны волос. Питерсон выглядит безумно. Его огромные глаза широко распахнуты, бледные губы без остановки шепчут: «Не впускай». Сердечный ритм давно сбит. Ему страшно. Дико. Мужчина мычит под нос, стонет, давясь собственными эмоциями, что с удовольствием выворачивают его наизнанку, ломают на мелкие куски разум, лишая здравого мышления. Питерсону нужно уйти из дома, если он хочет спастись. Но он не может. Дом не выпустит.
Головы не поднимает. Взгляд исподлобья исследует темный потолок, комод, туалетный столик, старые, пугающие фотографии в пыльных рамках, после чего внимание переходит на кровать, в сторону батареи под выбитой оконной рамой. На грязном полу в одной футболке лежит девушка. Её ноги согнуты в коленях, голова уложена набок, одна рука находится навесу, ибо пристегнута наручниками к ледяной трубе, по которой раньше «носилась» горячая вода. Питерсон долго смотрит на Носителя. Его мучают безумные идеи, мысли, не дающие прекратить кусать кожу пальцев. Он должен что-то предпринять, должен освободиться от голоса в своей голове. Но для этого необходимо…