— Я понимаю, понимаю, я не знал… Я очень сожалею.
Он налил ей двойную порцию водки, быстро собрал их одежду, предварительно как следует встряхнув, наскоро собрал чемодан и спешно вышел из комнаты, еще раз убедившись, что плотно закрыл за собой дверь.
В гостиной он присоединился к Джулии, которая к тому времени немного успокоилась, протянул ей одежду.
— Я перееду в отель, — пояснил он.
— А почему не ко мне? — спросила она, с трудом сдерживая всхлипывания.
Томас колебался, но Джулия была так напугана. И потом, несмотря на весь этот ужас, он чувствовал, что они близки как никогда раньше. И он согласился.
Джулия предложила ему поселиться в комнате для гостей. Нужно сказать, что то обстоятельство, что он решил временно перебраться к ней, вовсе не предполагало возобновления любовных игр, тем более что сцена в ванной комнате воскресила у нее боль старой душевной раны.
Томасу пришлось покориться: все же какое-то время они будут жить под одной крышей если не как влюбленная пара, то по крайней мере как близкие друзья.
Глава 45
В конце сентября ослабление полицейского надзора за Катрин позволило ей, как и было запланировано, присутствовать на процессе.
Доктор Шмидт и Пол Кубрик произнесли вступительные речи. Молодой прокурор для начала передал присяжным (шесть женщин и такое же количество мужчин разного возраста и национальностей, среди них два негра, один вьетнамец и два испанца) и судье фотографии, на которых были запечатлены последствия злодеяния.
Несмотря на все усилия, Шмидту не удалось помешать прокурору использовать снимки в качестве доказательства. Кроме того, слушание возглавил судья Эрни Бернс, пятидесятилетний чернокожий юрист; адвокату уже дважды доводилось сталкиваться с ним в суде, и эти два процесса он проиграл.
Шмидт ненавидел его, как ненавидел всех негров; ни один чернокожий адвокат никогда не работал на юридическую фирму «Шмидт, Кент и Брентвуд», и он не мог смириться с тем, что люди с таким цветом кожи допущены к судопроизводству, усматривая в этом неоспоримое доказательство упадка американского общества.
Если один раз увидеть лучше, чем сто раз услышать, то тридцать трагических фотографий с многочисленными шокирующими приметами жестокого обращения стоили сотни рассказов. Они действительно произвели на присяжных сильное впечатление.
Заседатели внимательно рассматривали снимки, неторопливо обмениваясь ими. Получив очередную фотографию, они растроганно смотрели на хрупкую юную Катрин, сидевшую рядом с прокурором, а затем негодующе — на обвиняемых, одетых в темные костюмы с иголочки. Даже литературный критик, в чьих нарядах обычно господствовала артистическая небрежность, подчинился распоряжению адвоката, надев костюм-тройку и галстук.
Полу Кубрику явно удалось укрепить позиции обвинения. Шмидт был весьма огорчен. Несмотря на всю внешнюю респектабельность, об уважении к тем, кто находился на скамье подсудимых, уже не могло быть и речи. С точки зрения присяжных, у его клиентов был вид насильников — изысканных, хорошо обеспеченных, но все же насильников. В конечном счете их станут судить не по безупречной чистоте рубашек или великолепным костюмам, а по тому впечатлению, которое сложится у присяжных в связи с их причастностью к изнасилованию Катрин Шилд, совершенному 15 июля.
Шмидт утешал себя мыслью о том, что заготовил для противника несколько сюрпризов. Бесспорно, ему еще удастся выпустить пар. И потом, процесс только открылся. В глубине души он сознавал, что и сам предпочел бы, чтобы члены суда присяжных увидели снимки с самого начала, поскольку далее последует его защитительная речь, а затем подготовленные свидетели. Едва ли слабые мозги заседателей смогут устоять!
К тому же у прокурора не имелось ни малейшего шанса выиграть дело. Конечно, фотографии подтверждали, что было совершено изнасилование. Но ни одна из них не являла собой доказательство, что это преступление совершено его клиентами. Лишившись главного свидетеля, прокурор должен будет как-то выкручиваться. Шмидт был особенно горд этим ответным ударом: решение проблемы нежелательного свидетеля потребовало больших затрат.
Тем временем Пол Кубрик представил суду улику номер два: в пластиковом, герметично закрытом и пронумерованном конверте содержался презерватив, обнаруженный в ходе гинекологического осмотра. Присяжные могли его рассмотреть вблизи.
Улика номер три — белое платье Катрин, с подолом, запачканным кровью, — произвела наиболее сильное впечатление.