— Тшшш… — мягко проводя по каштановым волосам, утешает парень и любовно целует девушку в губы.
Он улыбается наблюдая за возвращающейся паникой и страхом в голубых глазах и облизывается. А Джулия только-только понимает, что с ней сделали и боль медленно, но цепко захлестывает, начиная подобно кислоте разъедать кожу. А по ее телу течет что-то теплое, липкое, оно везде. Девушка медленно трясет головой и опускает взгляд, и тут же задыхается, дергаясь как зверь из капкана, натягивая цепи, но не может даже выкрикнуть, осматривая себя. В глазах плывет от вернувшихся слез, а тело нещадно рвет на части и девочка панически начинает задыхаться и скулить от своего изуродованного вида.
Но ему фиолетово похер на ее шок и боль, он только раз и хладнокровно засовывает первый острый крючок под левые ребра, где поджелудочная, и не обращая внимание на звонкий раздирающий тишину крик Джулии оттягивает расширителем кожу, провоцируя сильное кровотечение и медленно отделяя кожу от мяса на живую. Слова застрявшие в горле девушки так и не вырываются вместо этого она вопит жгучей разрывающей боли и пытается дергать ногами.
Парень только сверкает чернью жестоких глаз и удовлетворившись достигнутым зацепляет оттянутую кожу корнцангом, оставляя тяжелый инструмент повиснуть и оттягивать мясо с кожей. Крючок он вытаскивает, правда слегка неаккуратно, зацепив кусок мышцы или мяса, но не останавливаясь и слыша как натягиваясь, рвутся ткани выдирая до победного инструмент, морщась хриплого визга девки.
— Больно! Больно! Прекрати!!!
Он лишь хмыкает и встряхивает крючок, выкидывая маленький ошметок на пол, и тут же засовывая острый расширитель в правый надрез под печенью, оттягивая теперь с удвоенной силой и натягивая кожу до предела, почти прокалывая — как рыболовным крючком.
Девчонка задыхается от болевого шока и визжит, перебирает ногами по скользкому, от её же крови, бетону и повисает обессилено на цепях. А он крючком продолжает рвать ей кожу, уродует, разрывает ткань, и тут же корнцангом зажимая оттянутый кусок кожи. Он зацепляет инструмент накрепко дает ему повиснуть, оттягивая кусок кожи вниз и доставляя новую жгучую порцию нестерпимой боли.
Почти симметрично.
Ее пытка продолжается, а ему садистически доставляет удовольствие, что в конечном итоге она сдаться, а он когда все будет кончено сможет просматривать эти моменты вновь и вновь. Правитель проходится крючком по самой нижней ране, над лобком, повторяя процедуру — оттягивает сначала кожу сверху, не обращая внимание, как девушка перебирает ногами по полу и скулит так громко, что закладывает уши, а после, поковырявшись в маленькой ране и зацепив, видимо опять, мясо, резко выдирает крючок из тела, и опять засовывает в кровящий надрез, только оттягивает теперь нижнюю часть распоротой кожи, и зацепляет на ней последний третий корнцанг, раскачивая его из стороны в сторону.
Слезы льются по её лицу, она задыхается, не в силах больше кричать из-за сорванных связок, кровь вместе со слюной течет под подбородку, и в глазах уже стоит туман, только собственный истерзанный вид пугает вновь и льющаяся кровь заставляет кричать и дергаться ещё больше, пытаясь вырваться, несмотря на то, что оковы уже впиваются в разодранное мясо на запястьях.
А её крики почти возбуждают. И на последнем уровне он готов её изменить и показать всё свое мастерство.
В следующий час в ход идут зажимы, скальпели, тройные крючки и расширительные ножницы*, а также хирургические иглы и еще несколько забавных инструментов.
Джулия — несчастная, изломанная кукла — вот что от неё остается под конец полуночи, но для Правителя она становится похожа на произведения искусства: вся в крови, дергающаяся подобно мотыльку попавшему в паутину, или марионетки под нитями кукловода, с красными отпечатками по всему телу и особенно на ягодицах, бережно зашитыми губами красными нитями, которые пришлось после разрезать, правда подтеки крови все ещё портят красивое лицо, как и кусочки не вытащенных ниток… Она в мелких ранах по всему животу, с боков свисает порванная кожа, ярко красными мясными лоскутами.
И в порыве своего творчества он попортил ей соски: сначала зажав лапчатым пинцетом, видимо передавив, словно раздавив голову личинке жука, а после медленно проткнув несколькими режущими иглами, — хрипела девчушка в тот момент на одной ноте очень громко — надо было все-таки прислушаться к её лепету и остановиться, но он переусердствовал.
Однако раз разодрал правый сосок, то, как перфекционист, ничего не смог с собой поделать и уже целенаправленно сначала медленно растянул и раздавил, все тем же пинцетом левый, а после проткнул и иглами, изрезав и расковеркав, выворачивая мясо наружу. Девочке, видимо, понравилось, она зашлась судорогой, переступая с ноги на ногу и завизжала так, как будто испытала оргазм. Но он проверял — даже на тот момент она была сухой, даром, что кровь залила все внизу, перепачкав пухлые нижние губки.
А скальпелем он все-таки сделал надрез ей на печени, без анестезии расширив тут ранку на правой стороне до пяти сантиметров, с помощью трех зубчатых крючков. И после, подрезая мясо и мышцы и подбираясь к печени, убирая кровь тампоном смоченным в спирте — на таких моментах девчушка извивалась подобно угрю, и пришлось бить её по ягодицами. Надрез он все-таки сделал, а Джулия молодец — даже в обморок не свалилась, только визжала осипшим голосом.
Но полумер хватает, Она уже не реагирует на обычные порезы — значит готова и к большему, утвердительно думает мужчина, и облизнувшись поправляет полувставший член, поглаживая себя через джинсы.
Скальпель вгоняется в открытую рану над лобком слишком быстро и грубо, заставляя девушку зайтись в крике и откинуть голову назад, а подсохшую свернувшуюся кровь вновь политься. Пять сантиметров не предел, думает Правитель, мечтательно прикрывая глаза, и делает прорезь глубже, улыбаясь повизгивающей девушке, и пробираясь к нужному органу.
Парень дергается вперед, имитируя скальпелем толчки в девушку, словно уже трахает её, только хирургический нож с каждым движением врезается все глубже пропарывая мышцы и мясо, а великодушный Правитель языком скользит по соленой щеке, и тут же прижимается губами к приоткрытому в крике рту Джулии, приобнимя её за талию.
— Скажи что тебе приятно! — порывисто спрашивает, он рычит и довольствуется её криками, — как Джулия закатывает глаза и скулит, поджимает ноги, дергается и дрожит в его руках — это можно принять за очень бурный и страстный секс.
Он заставляет её кричать громче, что-то там уже нечленораздельно бормотать и вырываться активнее, в конечном итоге обмочиться от нескончаемой боли и громко зареветь дергаясь в конвульсиях и стирая кожу на запястьях окончательно, оставляя только красное свежее мясо.
Мясо. Месиво, внутри нее будет месиво. Мужчина возбужденно сглатывает и быстро порывается за расширителями к пододвинутому столу, нагибается над девушкой, хлопает её по внутренней стороне бедра и, вытащив скальпель, раздвигает края раны зеркальным расширителем*, жестко разрывая кожу шире и фиксируя инструмент.
Ему неудобно, она подергивается, покрикивает, и инструмент может соскользнуть, но он делает все быстро и оттянув ненужное порванное мясо в сторону, медленно проводит скальпелем по внутренним мышцам. А когда же девчушка заходится в зверином вое, он добирается до матки и вскрывает её, разрезая и разрезая, заливая ее всю кровью и понимая, что длины скальпеля не хватает и заменяет его на свой излюбленный нож — он тупее, но длине намного. Расширитель так и не снимается, молодой мужчина вновь выпрямляется, переключается болезненными укусами до крови на шею девушки, не обращая внимание на ее прогрессирующую покорность, а нож загоняет в горячее хлюпающее нутро, прижимая не сопротивляющееся тело ближе. Он так хочет её. Теперь она почти идеальна, но ее целомудренность — он уверен в этом, он забирать без её согласия не будет, но вот повторить половой акт и фрикции ножом он сможет. Потому, он вгоняет лезвие на всю, грубо толкаясь холодным куском железа в открытую рану и разрывая внутренний орган в лоскуты.