В его жизни теперь есть только… хищник. Любимый хищник.
Странное мутированное собственничество и желание принадлежать ему безраздельно. А Джек наивный — думал, что будет всё как прежде.
— Эй! Фрост, чего задумался? — голос Джейми отвлекает, и Джек слегка улыбается, замечая, как паренек почему-то вышел за витрину и сейчас стоит рядом с ним.
— Прости, просто задумался, — пожимает привычно плечами Джек и берет деньги, которые тут же начинает запихивать в потайной карман в рюкзаке. Только не обращает внимательного взгляда Джейми и что тот странно начинает коситься на его шею.
— Джек… — тянет подросток, с непониманием и серьезностью замечая засохшие порезы на горле и едва видимые из-за капюшона синяки от пальцев и укусы по всей шее.
— А?..
— Что это у тебя? — подросток решительно протягивает руку и оттягивает ткань воротника, касаясь пальцами багровой кожи.
Но реакция на касания следует мгновенная: Джек резко изворачивается, отшвыривая от себя руку парнишки и, отскочив, почти зверино рычит.
— Не смей прикасаться! — разъяренно рявкает Фрост, хищно прищуриваясь и не контролируемо сжимая руки в кулаки.
Эта реакция пиздец как в новинку и пугает, но ничего поделать он с ней не может, а если честно — то и не хочет. А Джейми в шоке сам отшатывается от него, поднимает руки вверх в защитном жесте и мотает головой.
— Да… Да, ты чего? Я ж просто… Джек…
— Никогда не прикасайся ко мне больше… — Джек не знает, Джек не контролирует ледяной тон и звериные повадки. Он почти готов взбесится и по-змеиному зашипеть от действия паренька.
— Я… Да что с тобой стало?!
Непонимание читается в зеленых глазах, непонимание и обида, но Фрост только застегивает рюкзак, закидывает на плечо и посильнее натягивает капюшон.
— Пока Джейми. И прости, за это, — беловолосый действительно жалеет, и искренне просит прощения, но его до сих пор трясет, и не приведи чертова бездна, если его сейчас Джейми попробует остановить — уебет.
Никто не имеет право к нему прикасаться. Он не хочет чувствовать ничьих прикосновений, ничьих, кроме своего… Фрост дергает головой в сторону, скидывая мысли, словно даже мысли о нем пряча глубоко внутри, и поворачивается, чтобы уйти.
— Джек, ты изменился…
Слова не останавливают, просто он глубоко выдыхает и, не оборачиваясь, кидает парнишке, которого больше никогда не увидит:
— Спасибо. И прощай.
Дверь хлопает, а Джейми так и остается стоять посреди магазина и в ступоре думать, что произошло с его другом, и кто его так изменил.
Серые облака, с едва проступающими лучами жарящего солнца, химии слишком много, особенно в узких улицах А7 — как всегда в такую жару все включат чертовы кондиционеры, большинство дешевые — работающие не от электричества, а от какой-нибудь синтетическо-химической дряни на подобе топлива, а испарения, как всегда, оседают туманными парами на улицах и дышать практически невозможно.
Парнишка почти добирается до Кромки, но проклинает что ветер стих и не единого порыва, который хотя бы приносил немного свежести, и не давал застояться этим вонючим парам на улицах. Блядский, сходящий с ума, город.
Он хмыкает, жмурится, быстро моргая, и несется дальше, до Кромки совсем ничего, можно будет добежать, быстро ополоснуться и завалится спать. Чертова ночь — он опять практически не спал, и читал дурацкие справочники и статьи.
«Докатился», — почти издевательски резюмирует внутренний голос, но Джек не обращает на себя же внимание и, извернувшись, сворачивает в узкий проулок.
Выдох и тяжелый вздох, а город накануне масштабных забастовок, паники и почти пекла, а он довольный и лыбится, как кот обожравшийся сливок. Три дня… Три с половиной дня прошло, а ощущения словно вчера. Джек шумно выдыхает и пытается прогнать чертовы пошлые воспоминания, а всё он… Его персональный и блядский Ужас.
Парню кажется, что реально что-то оборвалось в его жизни, когда этот смертоносный хищник зажал его возле стены и поцеловал. Может жизнь, может мозги, может душа или судьба.
А, похуй, думается Фросту, и он не намерен гадать или горевать. Но он четко чувствует, что по-прежнему всё не будет, он не хочет — не допустит, и интуиция подсказывает, что кое-кто тоже не даст.
Джек не знает надолго ли это, не хочет думать вообще, когда он надоест этому Ужасу всея 604 — он просто оставляет эти страхи и мысли в самом глубоком и дальнем ящике своего ебанутого мозга и пытается жить тем, что есть сейчас. Знает лишь одно, насколько бы не был херовый финал их истории, в конце Джек сдохнет. Он не переживет. Вот так просто и банально — но для него судьбоносно.
Только да — он ничего не хочет менять, не хочет, чтобы было как прежде, и ебануто — с нездоровой усмешкой — принимает все странные изменения, которые чувствует и видит в своей жизни.
А вообще к черту всё и до его коморки остаются несколько не сильно больших улиц. Он не хочет думать о плохом, и просто наслаждается. А город лихорадит, с городом пиздец, и он, наверное, один такой ебанутый.
Все кого Джек сегодня, да и позавчера, встречал — напуганные до смерти, в их глазах читается страх и ужас, паника и отчаяние.
Ужас продлил сезон и Деп вместе со всей полицией охерели знатно и надолго, прецедент за все семь лет, а официального ответа властей так и не последовало — видимо еще не знают, что сказать людям. Джек почти усмехается, проносясь по сырой прохладной улице, меж зеленых от мха и плесени домов.
Такого не ожидал никто. Но он знал и почти этим доволен. Банды и половина ублюдков даже не высовываются, хранители порядка в ахуе, и даже матерые журналисты и ведущие психологи и профайлеры не могут вменяемо и адекватно объяснить этот его поступок.
«Скучно стало…» — дает ответ подсознание и Джек невольно улыбается.
После шока от продолжения сезона появились несколько шизиков, разрывающий и вешающих на магистралях знатных идиотов и психов — подражатели или нет, Джек не знает, но город насторожился, в конце же выяснилось, что это одна личность подписывающаяся как «Правитель», и на верхушке Депа забили новую тревогу. Но апогей наступил сегодня и 604 пришел в такую движуху, которую Джек не видел уже несколько лет — вновь объявился новый псих, точнее старый — Градиентный убийца.
Пизда жителям, рай для Ужаса и транквилизаторы и депрессанты для Депа и детективов из полиции. Джек не знает наверняка, но опыт прошлых лет дает сделать такой вывод.
А ему все-таки фиолетово, он сможет выжить — он сможет жить. Ради себя — хрен его знает, ради того, чтобы вновь увидеть нахальный золотой взгляд — стопроцентно.
Беловолосый парень улыбается, и, наконец, переступает границу с Кромкой.
Фрост почти доволен всем, он даже не замечает от чего так легко поддается замок, и залетает к себе в квартирку, хлопая громко дверью и швыряя рюкзак на кровать. Теперь можно и отдышаться.
Парень шумно выдыхает, думает, что сперва попить воды, а уже потом в душ, скидывает с головы капюшон и лохматит влажные из-за вспотевшей головы волосы. Слишком душно…
Джек смотрит на окно и не поймет.
— Какого, блядь, черта? — фыркает Фрост, подходя к окну и пытаясь его поднять — ведь открытым оставлял, помнит же.
— А без возмущений можно? — хриплый знакомый голос за спиной заставляет вскрикнуть и подпрыгнуть на месте, резко оборачиваясь.
Джек замирает, затаив дыхание, не понимая какого черта, и наблюдая воочию за своим персональным. А мужчина спокойно стоит возле стены, рядом с дверью, как всегда во всем черном, и, скрестив руки на груди, медленно перекручивает в пальцах серповидный черный нож.
— Ты… — у Джека садится голос, потому он сглатывает, и не веря делает несколько шагов к хищнику, который словно действительно притаился в засаде для броска.