Но Март не слушает, шипит лишь, нервозно и злобно, и с силой ебнув кружку об стол, под недовольные взгляды остальных, выходит из комнаты, бросая остальным — «отлить пойду». Оставшиеся только пожимают плечами, и про себя проклинают и матерятся: у них всё это уже в глотке острой костью, но вытащить никто не может.
Он опутал блядский город и держит — крепко, жестко, сильно. Никто не вправе изменить и это бессилие — никчемность бесят и не дают почувствовать свободу — даже им — ублюдкам, что продают свои услуги за деньги. Аномалия 604 — Ужас. Чертов и почти всесильный.
Взгляды мужчин друг на друга и понимают, что толку от разговоров опять не будет. Но понемногу завязывают вновь разговор, сначала шепотки, потом более уверенные вставки предложений, советы, споры — они втягиваются, думают, что можно изменить или как, поддаются эмоциям пока можно и вот уже каждый чуть ли не перекрикивает других, строя догадки и выкладывая планы.
С этим пора кончать. Мысль каждого, но только мысль, ибо дельное сделать никто пока не может. Но всех достало и молчать по аналогии не получается. Ебаный город сжигает, а этот чертов псих подливает как всегда масла, и пылает всё сильнее, дотла выжигая ебучую жизнь в 604. Только вот за разговорами и распитием никто не обращает внимания на время и сколько уже нет их товарища. Через еще пару минут свет начинает моргать и меркнет на секунду, а после вновь загорается, только тускло — словно фазы выбило и нет нихера напряжения.
Это не напрягает — кроме них в этом одноэтажном здании никого. Черный Солдат фыркает, матерится, а другие гогочут, стебясь над Мартом, который в сортире вполне может сейчас промахнутся, однако киллер машет на них рукой и уходит в коридор, обещая проверить как пробки и подачу электричества, так и товарища. Что-то в этом всем его настораживает, блядская интуиции навострила уши, однако остальные так и продолжают сидеть и не придают значения. Идиоты, что сказать. Они расслабляются и начинают травить шутки и байки. Блядские самоуверенные наемники.
Мужчина только фыркает, поминая дьявола про себя, и идет в темный проход, ведущий в дальний коридор. Он скидывает с плеч неприятный холодок и еще больше убеждается в том, что что-то не так. Из коридора — тупика, где электрический щиток и выход по совместительству, веет смертью — отчетливо, жутко, до дрожи знакомо, и он настораживается, чуя такой знакомый сладкий запах. Рука рефлекторно тянется за пояс, где зачехленный нож, но он всё еще не верит, — такого не может быть, да и не видно еще ничерта. И наемник почти убеждает себя, что Данка опять что-то подсыпал в табак и потому его штырит, настраивая на боевой режим. Блядский Данка.
Мужчина матерится и через темноту, — здесь совсем хреново с освещением — не хватает напряжения, продвигается вперед, как какой-то школьник, не понимая, правдивы ли его ощущение или слишком превышенная разыгравшаяся паранойя. Но они живут не в хорошем добром мире; гребаные иллюзии развеиваются, как только он останавливается возле щитка, и от едва ли светящей лампы возле входной двери узнает тело на полу.
Март валяется безвольной тушей в странной позе, а на стене брызги крови и понятно моментально, что ему запросто и в одно мгновение перерезали глотку, и он даже не сопротивлялся — не успел, хотя является, сука, профи.
Осознание накатывает почти моментально, но его хватает только на один громкий выкрик.
Они ржут, забывая о недавних разговорах, ровно до тех пор, пока из коридора не раздается громогласный мат, и слышен топот тяжелых ботинок по полу; когда киллер вбегает в гостиную, с расширенными глазами полными страха, подрывается каждый. Но Солдат почти тут же обмирает на пороге, и с задушенным хрипом — пытаясь что-то сказать, валится на пол, глухим громким ударом.
— Какого, сука, хуя? — шипит блондин, вытаскивая из-за пояса пистолет.
— Облава? — выплевывая изо рта пожеванный окурок сигареты, щурится темноволосый.
— Хер там, спецы так не работают, — в миг сосредоточенный фрик подетально оглядывает упавшего замертво товарища и после тихо матерится.
Они переглядываются и о веселье сразу забывают, понимая что их дело не дрянь, но паршивое на нет. В плече Солдата дротик, мелкий и практически незаметный, но все еще там, сверкает стальной ампулой. Приходится в резвом порядке подорваться к сотоварищу и подхватив под руки оттащить на диван, понимая что тот ушел во временную, возможно, отключку. Факт, что его не убили, а просто усыпили, наталкивает каждого только на один вывод: их не убьют, с ними хотят проиграть. Однако и они не пай мальчики, решившие покурить травки или потрахать девочек, с ними шутки не прокатывают, и даже главари банд на таких наемником не пойдут — знают чем чревато. И даже у психов сил не хватит, ровно, как и ума. У всех выдержки и сил не хватит. Кроме…
Они не работали никогда вместе, у каждого уникальный стиль, тактика, ведение боя и маневры, но сразу, как только блядское понимание врывается в их головы, они действуют сплоченно и едино. Первое — рассредоточение, прокручивая в голове всю серьезность — шутка ли, блять одним движением и так бесшумно и четко убрать матерого Черного Солдата. Мальчики не дураки, прекрасно понимают и рвутся из гостиной в разные комнаты — их много: подобие кухни, столовой, две ванны и три спальни, каждую нужно проверить. Правила — не разделятся, в их ситуации глупо и неэффективно.
А любимое место пребывания и отдыха за одну минуту превращается в лабиринт херового выживания: блядский накал бесит — лампы гудят от напряжения и мигают над головами, как в дешевом хорроре, но не это главное, а понимание, что их психологически настраивают на нервирующую волну, делают незаметные отвлекающие обманки. Просто, но изощренно…
Данка первый идет во вторую спальню, находящуюся в противоположной от гостиной стороне. Осторожно перекручивая в руке нож и пока не доставая пистолет, вслушиваясь в скрипы с шуршания позади себя — слух на высоте, но посмевшего нарушить их мирный сбор недооценивать не стоит. И тем более не стоит, если это все же тот, о ком все подумали, увидев страх в глазах парализованного товарища.
На ловца, конечно, и зверь бежит. Только хуевые из них ловцы, загнанные на своей же территории в ловушку, а вот зверь вполне может оказаться тем самым ловцом, только с инстинктами непревзойденного хищника. И интуиция согласно кивает, прячась под ребрами, и советует вообще ебануть в ближайшее окно и бежать, бежать и не оборачиваться. Но блондин лишь фыркает и резко открывает дверь, врываясь в помпезно заставленную мебелью спальню в сине-красном стиле. Чисто, спокойно, лишь окно по левую сторону открыто и тюль колышется на ветру. Бесит. Он хлопает дверью так же громко, отходя опять на середину коридора и осматриваясь вокруг. Невольно сглатывая ком в горле, и чувствуя взгляд на спине, но никого не замечая.
Хищник же, только ухмыляется, почти довольно, почти сыто, и смотрит на мальчика из-за угла, стоя в тени. Мальчик молодой — неопытный, даром, что под двадцать погубленных душ — щенок и выпендрежник, но забавный. Тонкие губы едва ли растягиваются в гадкой ухмылке. Позже, он займется им гораздо позже. Мальчику стоит потерпеть своей очереди.
Он ускользает, подобно тени, бесшумно переходит в другую плохо освещаемую комнату, выверено и четко, и наблюдает, едва склоняя голову вбок. Да, если бы он выключил свет полностью, было бы слишком просто и неинтересно — Ужас прекрасно видит в темноте. А так у них есть шанс его заметить, хоть какое-то, но развлечение, но их всего пятеро… Четверо, — первый лежит лужицей в коридоре. Нет, даже трое… Слишком мало и слишком неактуально, непроизводительно.
Черный нож перекручивается в левой руке машинально, и ему нравится, как чуть слышно скрипит черная кожа перчатки, и легкий, давая понять, слышный шаг, подходя вплотную со спины. Он дает фиолетоволосому полторы секунды, чтобы сообразить и развернуться — дает шанс и время, чтобы побороться за свою жизнь, но тот вздрагивает только через три секунды и это его губит, и паралитик в шею вкалывается моментально. Ужас недоволен их медленной черепашьей реакцией, но шепотом гипнотизирует, устрашает, и вот ещё одна марионетка вздрагивает, и подрывается в гостиную.