Питч замолкает. Просто замолкает, не продолжая фразу, но каждый в этой комнате понимает воспаленным мозгом, что за этим «нет» последует, и что до последнего их вздоха они будут чувствовать бешеную адскую боль, умирая предельно медленно и изощренно. И другого выхода у них нет. Он не предоставит.
— Однако, давайте я дам вам время подумать и придти в себя после такого насыщенного события, — Ужас пригубляет еще вина, и прищуривается в создавшейся тишине; даже блондин на стуле молчит, низко опустив голову.
— Вам ведь стоит подумать, решить. Хотя, можете и не говорить. Ведь право у всех существует… Даже у ублюдков вроде вас, — беспричастно рассуждает мужчина, — И конечно, по вашей дебильной логике и верованию, после мучений вас ожидает покой. Так, кажется, рассуждают все наемники. Однако, тут дилемма… Если вы совершили страшные поступки при жизни, но умерли в мучениях и не по своей воле, значит ли это, что вам всё равно светит покой. Или всё же хаос?
Он довольствуется и рассуждает о жизни и философии, изощренно разбирает, куда действительно могут попасть разум и души этих идиотов; и правда это затягивает — становится интересно над ними издеваться, пока вина на дне бокала не остается на один неполный глоток.
Время тянется медленно, и он не спешит. Информация дороже времени сейчас. И когда он её узнает, а узнает так или иначе, это будет еще одним опережающим шагом и его щеночек, который пытается выехать, потеряет шанс выиграть. А тем временем действие паралитика на некоторых ослабляется, и они начинают плохо, но что-то там вякать. Не маты пока, но угрозы, шипение, злость, едва ли оскорбления.
— Да нихуя, не буду я тебе ничерта говорить, тварь! — в конечном итоге или через пятнадцать минут шипит Данка, и смотрит исподлобья с презрительной злостью.
А он лишь со вздохом, и не вслушиваясь в нечеткие бормотания, допивает вино — херовое вино — мысленно комментирует, и спрыгивает с кресла, перекручивая к руке серповидный нож. Бокал спокойно, но слишком оглушающе, как приговор, ставится на зеркальный столик. Время вышло.
Ужас не добивает полуживого Солдата, подойдя к нему, лишь медленно, под маты и полукрики остальных, прокручивает нож в его плече, разрывая мышцы на лоскуты и с частью мяса безразлично выдирая лезвие, встряхивая его от крови и шматков плоти, и переводя взгляд на любителя бренди. Два неспешных шага к нему, и перерезая наемнику сухожилия на руках и ногах, заставляя завыть от боли, дергаясь всем телом.
А блондинчик кричит хорошо: ненавидит, тратит запал на эмоции, и силы в придачу… Но через мгновение Ужас перед ним — парень даже не понимает этой скорости, — беспристрастный взгляд убийцы и с силой вонзая черное лезвие в руку, пробивая кисть насквозь и прибивая к псевдодеревянному подлокотнику. Хищник наклоняется к жертве, зная, что под конец вырежет здесь всех, заливая кровью, а этот мальчишка останется, выкладывая последние козыря. Блэк усмехается и обращается к нему с интеллигентным:
— Поговорим?
Комментарий к Глава
XXVII
Та-дам!) Лис смог. Надеюсь глава понравится. У Лиса все меньше свободного времени, но на комменты отвечу,обещаю, пояснения если что тоже будут. Всем хорошего прочтения, а автор ушел спать.
====== Глава XXVIII ======
По новой челка закрывает весь обзор, и он небрежно заправляет её за ухо, резко разворачиваясь на громкий звук торможения машин на светофоре. Блядские гонщики-смертники. А ему неловко, и парнишка топчется на месте, щурясь от лучей заходящего солнца, отзеркаленных в окнах забегаловки-кафешки, на окраине центрального А4.
Темноволосый подросток жмется ближе к правой стороне небольшой площадки рядом с кафе, но всё равно мимо проходящие по тротуару мужчины толкают его в плечо, и приходится тихо зашипеть, недовольно посмотрев им в спину.
Дайли немного потряхивает от волнения и от того, что столько не выходил на улицу — это уже подвиг, выйти из квартиры, проехать четыре остановки, пройтись несколько станций метро и вот — оказаться здесь. В месте икс, в месте, где через полчаса они должны встретиться. Паренек сглатывает, и не пойми отчего отряхивает клетчатую черно-красную рубашку с закатанными рукавами и не заправленную в серые старые джинсы.
Мельком взгляд на витринные окна кафе, и он опять недовольно морщится и тут же отворачивается, увидев свое отражение. Ему кажется чёртовой нелепостью свой внешний затюканный вид, не сочетание рубашки и джинс, и вдобавок отросших до плеч волос, которые он хотя и собрал в никчемный коротенький хвост, но пряди челки опять выпали и растрепались, и сейчас, как всегда, закрывают левый глаз. Он спешно опять поправляет челку и матерится себе под нос, обнимая себя руками и всё ближе отходя в сторону кафе. Совсем блеклый и страшненький, мысленно обзывает себя парнишка.
Прошла целая неделя и жирные, на несколько раз зачеркнутые красным, цифры в календаре точно свидетельствовали тому, что прошла целая неделя, и что сегодня середина августа, разгар жары, и Кай, скорее всего, уже подъезжает к городу.
Подросток едва заметно улыбается, чувствуя как всё замирает внутри от воспоминаний дорогого ему человека, и что тот, кого он ни разу не видел — та затемненная фотка не считается, наконец предстанет перед ним, и они познакомятся в живую, он увидит своего любимого анонима. Того, кто за два месяца стал роднее всех, тот, кто плюнул на свою работу и жизнь в более спокойном городе и приезжает, чтобы встретиться с ним, с ним одним.
Дай закусывает губу и мнет красную в черную клетку ткань на сгибе локтя, медленно стараясь дышать и не нервничать лишний раз — не паниковать. Но волнения от предвкушаемой встречи сильнее, потому отчасти подросток рассеянней, и не замечает, как странно на него косятся прохожие и парни, курящие возле кафешки. Но даже, если бы он замечал, то ему было бы плевать. Ровно и на то, что небезопасно хиленькому на вид, и совсем по детски выглядящему, мальчишке соваться в районы пусть и не столь опасные, как А7, но всё равно преступные, где взрослые дяди и тети решают свои проблемы не всегда посредствам просьб и разговоров.
Он нетерпеливо фыркает и резко поворачивает голову влево, туда, на часть дороги и моста, по которому, судя по расчетам, должен придти Кай, но никого похожего на него Дай не видит и разочарованно вздыхает. Даже несмотря на то, что сейчас тупо рано и он приперся почти на час раньше. Глупо, по-детски слишком наивно, но он так боялся опоздать, что его чертова пунктуальность и страх в этот раз дали сбой. Всё из-за Кайена, всё из-за этого взрослого молодого мужчины, который засел в блядской черной душе, и парнишка, вопреки всему не хочет отпускать его или выселять из своего ментального сердца.
По-детски тупо и наивно. Наивный он, но сильный. Всё сделает. Всё выдержит ради него…
Паренек невзначай вспоминает черные мешки и два часа проведенные в душе, когда вода была красная... Но бред — всего лишь разыгравшееся сознание. Ему не до этого. Он нервничает и испуганно отскакивает, когда по дороге с громким визгом пролетает машина на красный, и половину людей на тротуаре начинают материться.
Всё не то и не так, как грезилось за все эти семь дней. А закат на странность становится ещё насыщенней — краснее, палит уже не так нещадно, но всё ещё удушливый сухой воздух плавит легкие. Ему приходится сглотнуть и вернуть мысль, что через минут пять нужно будет забежать в кафешку и в автомате купить воды, ибо глотку скоро начнет драть из-за сухости. Дай думает, что, возможно, сегодня вечером нужно будет после всех посиделок пригласить Кая домой, наверное пригласить, если он ещё нигде не остановился…
Паренек задумывается настолько, что не замечает группку мужчин идущих по тротуару, громко матерясь на кого-то и по тупому смеющихся. Не замечает и не видит даже боковым зрением, до того момента, пока один из них не заходит на площадку рядом с кафе и случайно толкает пацаненка в плечо, из-за чего Дай чуть ли не улетает с места, едва удержав равновесие.
Однако и раскрыть рта подросток не успевает, потому что бородатое мудло сразу грозно наступает на него, предвещая пиздец какие проблемы. И что мальчишка ожидал в этом районе и с такими ублюдскими жителями?..