Всего лишь.
Не весело и совсем не так, как он представлял.
«А как ты представлял? Ранее утро, он возвращается домой и сразу лезет к тебе в тепленькую постельку? Романтично сладко целует, заставляя тебя проснуться, у вас утренний медленный секс, наполненный чувствами, а после завтрак в постель? Очнись, Фрост! Ты, блядь, подписался жить с самим Ужасом 604!» — а внутренний голос как всегда вразумляет, портя настроение и опуская планку позитива на ноль. Как, твою мать, всегда и даже помечтать не выйдет.
Джек же только тяжело выдыхает и все-таки поднимается, неохотно и не желая встречаться с взглядом хищника. Пусть он только проснулся и они даже не сказали друг другу и пару слов, но ощущения напряженности зависло в жарком воздухе и не отпускает не на секунду. И похер, что за окном достаточно приятное на вид начало дня — светлое и тихое.
«Хотя на севере всегда тихо», — думает Джек невесело, и молча поднявшись, да нацепив на себя футболку с джинсами, уходит в ванную.
И он готов поклясться, что на него даже не взглянули. И похер на периферийное зрение или интуицию, просто эти взгляды парнишка чувствует всегда: прожигающие, тяжелые, жадные, каждый чертов раз, вместе с теплой волной, окатывающей тело. А сейчас — ноль. Ужас, блядь, ушел в свои мысли и какие-то неведомые никому планы. И даром что они находятся под одной крышей и спят в одной кровати.
Джек не знает становится ли всё после обеда лучше или хуже, но по крайней мере, внятного ответа от Питча он так и не добивается, когда наскоро делает себе перекус. И опять это «по делам» почему-то выбешивает неимоверно, но парень только молчит и устремляет злобный взгляд в окно, а мужчина всё также не отрывается от ноутбука.
Да, анализируя и свой утренний псих и ебнутое настроение, Джек может заявить что по идиотски придирается, что такой, как Блэк, в праве быть занятым, злым и вообще похуистичным ко всему, даже не смотря на то, что у него в доме живет какой-то там мальчишка. Джек прекрасно может и отчасти, но понять мужчину, и не зарывается. Однако что-то во всем этом его подбешивает, заставляет обижаться и закрываться, опять.
А он твердил, сука, самому себе, лежа на полу, что жизнь превратится в тотальный пиздец, если он останется здесь жить…
И вот, блядь, да, натрахались, утолили первую страсть и похоть, и пора возвращаться в реалию, где не до секса, милостей или тупо нормального разговора. Джеку вовсе кажется, что нормально поговорить они никогда не смогут.
Фрост допивает синтетический кофе из пакетиков, почти остывший в кружке, и косится на мужчину, но сказать так ничего и не может, просто наблюдя за его действиями и сосредоточенным видом. Нет, Джек не истеричка — закатывать скандал на тему, почему ты мне не уделяешь должного внимания, не будет. Слишком тупо и не с этим человеком, но вот спросить, почему от него скрывают даже банальщину — почему он не может выйти на улицу, и держат почти взаперти, он хочет. Ровно, как и хочет спросить, что Питч дальше с ним намерен делать, потому что… секс сексом, а в остальное блядь время они так и будут рычать друг на друга?
«Пиздец тяжко тебе придется, Оверланд», — констатирует подсознание, а парнишка только грустно смотрит в сторону Блэка, понимая, что любит эту сволочь безумно и готов терпеть даже такое хуевое отношение к себе… — всего лишь часть интерьера.
Понравившаяся вещь, которую нашли на свалке, вроде и ничего, вроде и порой можно пользоваться, но вот в неудобное время, пусть в стороне стоит и не мешает. Вот что он, твою сука мать, чувствует, когда мозги становятся на место и чувства более-менее нормально анализируют ситуацию. Без секса и без их препирательств, ему кажется нахождение здесь смехотворным: притащил хер пойми для чего, заявил на него права, а теперь на «пошел нахуй» обращается.
Беловолосый только фыркает, и понимает, что если будет так же пялится, то по любому что-то вякнет, а вот отвлекать Блэка, даже если ему хуево, он не хочет. Его пиздострадания, на которые он сам же и подписался, нахер не нужны взрослому матерому убийце, у которого по честности есть и другие более важные задачи. Ещё пару ублюдков убить, например…
А Джеку просто нужно освежиться, просто пройтись, пусть даже по Призрачному северу, не важно, главное побыть в одиночестве и расставить приоритеты, загнать тупую боль опять внутрь и не отсвечивать. Ведь Ужас не виноват, что он сам себе нафантазировал, Ужас просто притащил и поставил перед фактом, а Джек согласился, тупо влюбленный придурок, который знает, что будет адски больно, но согласился всё равно. Джек материт себя же мысленно, допивает кофе и ставит кружку на подоконник, возле которого стоял, а сам идет к кровати, возле которой всё ещё его неразобранные вещи.
«И толк был перевозить?» — думает он, доставая из основного рюкзака более маленький, мешковатый, тот простой, с которым он часто гонял по Кромке и за продуктами в «супермаркет».
— Куда собрался?
А вот и первая фраза, твою мать, за день начатая Ужасом. Джек же только медленно, для спокойствия, выдыхает и, перебросив в маленький рюкзак несколько необходимых вещей, плюет на свою идею смотря на джинсовую ткань, и швыряет рюкзак обратно к остальным вещам, поднимаясь и обходя блядский стол.
— Надоело сидеть в четырех стенах, — кивает в сторону парень, впрочем, так же не желает встречаться взглядом с мужчиной, — Пройдусь здесь не далеко, но…
— Ты никуда не выйдешь, — холодно перебивает Блэк, но от введения новых данных не отвлекается, — Я, кажется, тебе уже это говорил. Так что сядь и не отсвечивай.
— Слушай… — начинает Джек, но тут же спохватывается, и его передергивает от последней фразы.
«Сядь и не отсвечивай, да?»
— Я не сказал, что, блядь, уйду далеко! Но я хочу пройтись! Кто, твою ж душу, может в здравом уме выискивать меня или просто гулять по Призрачному Северу? — праведно возмущается парнишка, однако всё ещё старается не грубить. Просто не хочет он очередной перепалки, в этот раз не уверенный что сдержится.
— Мальчишка, не беси…
— Да, блядь, чем я тебя бешу, твою мать?! — взрывается Фрост, действительно не понимая и повышая голос, чем побуждает мужчину резко подняться из-за стола, отодвигая со скрипом стул и подходя к нему в плотную.
Этот злой горящий желтым взгляд Джек уже не раз ловил, не раз встречался, потому сейчас почти не страшно, даже такое близкое расстояние и то, как угрожающе нависает над ним мужчина, и эта блядская тишина, пока они молча смотрят друг на друга… Тишина выбешивает, и Ужас лишь одним этим — без слов, дает понять кто тут главный и всё решает.
Заебись, это прекрасно, доминирование Фросту нравится, особенно в постели, только сейчас явно не тот случай, и, может, поэтому он лишь отходит на шаг назад, и прерывает эти гляделки.
— Я ненадолго, — тихо не то просит, не то утверждает Фрост, опуская глаза в пол.
— Я сказал — нет, — слегка подбешенный поведением этого смертника жестко отказывает Блэк, без желания, впрочем, сейчас вообще разговаривать с этим надоедливым мальчишкой; и так дохуя работы, а проводить психологические тренинги не его профиль.
— Да… кто ты такой, чтобы говорить мне — нет? — Джек не выдерживает, поднимая голову, и теперь с нескрываемым интересом и раздражением смотря в желтые глаза хищника.
Может он тоже не подарок, но, блядь, Ужас умеет вывести из себя одной фразой, а Джек слишком по идиотскому горд и самодостаточен, чтобы это стерпеть. И спасибо чертовым эмоциям, постарались, и действительно самый главный вопрос витающий в мыслях Джек наконец озвучил.
Кто, кто он ему? Кто, чтобы вот так приказывать… использовать. От последнего парня передергивает, и он не хочет вести аналогию с прошлым, не хочет даже думать, что его могут использовать также. Но и молчать не станет.
А молчание по блядскому закону подлости затягивается, вновь и по скотскому. Но ненадолго, Питч лишь усмехается, прекрасно подавив ебучие негодование, вызвано словами мелкого смертника, и опасно приближается к мальчишке вплотную, одним медленным плавным шагом. И ему ничего не стоит так спокойно, но с нажимом, тихо произнести: