Ужас недовольно цыкает, и докуривает сигарету до конца, подпаливая отчасти фильтр и надеясь, что прошлое мальчишки не связано с этими ублюдками, и всё не так, как он просчитал. Хотя, вероятность того что он прав равна девяносто шести процентам, с погрешностью на отклонения сценария на три процента.
Чудище право — он нечерта о нем не знает. А еще это чудовище не появлялось больше трех дней… Но на Кромке его нет, и не появлялся — новый житель квартиры, что некогда занимал Фрост, это отчаянно подтверждал, и камеры в его любимом магазинчике «M.r.c.l» беловолосое чудище не зафиксировали. Вывод…
Всклик от проснувшегося старого ноута и загрузившего коды отвлекает, потому мужчина медленно оборачивается и едва ли смотрит результат своих кропотливых работ. Довольно-пакостная ухмылка сама появляется на губах, и хищник уже в предвкушении. Теперь остается отправить три подарочка: щеночку, малышке Фее и, конечно же, позлить любимого Кролика.
Питч усмехается, думая, что это будет весело, и дотянувшись до ноутбука, впрочем не вставая пока со стула, щелкает всего на несколько клавиш, запуская цепную реакцию, и прибавляя еще большей головной боли команде Феи. А через две минуты и еще пять ленивых затяжек последней оставшейся в пачке сигареты, Ужас встает со стула и, захватив плащ с перчатками, покидает дом.
— Я же тебя не трону, ну же, Джек…
А мальчишка всхлипывает и покорно прикрывает глаза, позволяя новый поцелуй. Твою мать, он так скучал и… не может же быть так хорошо…
Резкий звон и скрип откуда-то справа заставляет моментально открыть глаза и насторожиться.
«Нет, не может», — фыркает подсознание, а Джек только окончательно просыпается и морщится, слыша, как открывается тяжелая дверь.
— Ну что, мальчишка, выспался? — в подсобку магазина заходит пожилой седоволосый мужчина и как-то весело оглядывает разлегшегося на импровизированной кровати парня, который, впрочем, уже садится и вовсю потягивается и зевает.
— Ага. Не знаю, что я бы без тебя делал, Тео, — улыбчиво благодарит заспанный парень, — В который раз выручаешь!
— Да какие проблемы, — машет на него рукой пожилой мужчина, — Всегда говорил — обращайся.
— Спасибо. Кстати, по поводу оплаты...
Джек уже спокойно встает и ищет в кармане джинс припасенные и раздобытые кредиты, однако пожилой торговец подходит к нему и быстро хлопает по плечу вынуждая остановить поиски.
— Да ладно. Мне ж не жалко! Да и ты тут за всем присмотрел, молодчина, — Тео обходит парня и подходит к дальней стене, с тремя небольшими полками, наклоняясь и что-то ища внизу, — Так что с тебя не возьму, сам знаешь. Да и, к тому же, ты вчера здорово мне помог с той небольшой посылкой.
— Ай, пустяки... — Фрост отмахивается, и мысленно думает что дальше, куда и зачем, ведь сидеть весь день в будке-магазинчике или светиться около нет никакого желания, пусть и общество хорошего знакомого его вовсе не напрягает.
— Кстати, — через какую-то минуту спохватывается беловолосый, — Если что, можно я сегодня опять приду?
— Да без проблем, — добродушный продавец только кивает и опять лезет под нижнюю полку, видимо доставая нужный товар для скорых клиентов, — Я в принципе могу обеспечить временное жилье на недельку — другую, так что, если устраивает, то оставайся.
— Да нет, — мнется Джек, — Может даже уже сегодня не приду, но на всякий случай спрашиваю.
Фрост прикусывает изнутри щеку и старается пока не лезть в ту мешанину, что творится в голове, а еще ему очень хочется пить, но он из-за упертости лишь мотает головой, думая что купит где-нибудь по дороге.
— А вообще, у тебя всё в порядке, ничего серьезного не случилось?
— Да нет, что ты! — жизнерадостно отмахивается парень, вообще не беря в голову тот факт, что он по сути поцапался с…
Джек отворачивается, не желая даже думать, смотря через открытую дверцу магазина на светлую улицу; пасмурную, но пока еще слой облаков не настолько велик, чтобы создать противно-серые тона по всему городу. Блядскому городу.
— Ну смотри.
И Джек кивает. А после еще раз благодарит, чутка разминается после неудачной ночи на твердой поверхности и наконец уходит, прихватив с собой только бутылку воды, в подарок кинутую Тео.
Маршрут построить просто: ему нужно забежать в несколько точек, поработать курьером, обходя все главные улочки и те пересечения которые он сейчас даже на дух видеть не хочет, и занять голову чем, блядь, угодно, только не тем, что похерил всё что можно за какие-то пятнадцать минут.
Уже четвертый день, унылый для него и жгучий. По новостям временное затишье, все прячутся и не высовываются и город стих, словно как перед тотальным пиздецом в виде Армагеддона или войны. Но даже это для него уже не имеет значение. Его ощущения сводятся лишь к выедающей всё тоске и злобе на самого себя. И Фрост сделает всё, лишь бы отвлечься не думать, не возвращаться в ту реалию которую он сам и создал. Потому ему проще заняться выживанием и подумать куда он пойдет ночевать этой ночью.
А под вечер начинается дождь. Мерзкий, непрекращающийся, прохладный, смывающий чернь и копоть с крыш домов и небоскребов, и оставляя на улицах грязные черные лужи, стремящиеся превратится в химические чернильные реки.
И он перебегает одну такую, шлепая по воде и замачивая кроссовки, натягивая посильнее капюшон и задыхаясь от третьего забега по округам А7.
Ничерта не прекратилось и только началось: вся ебнутая агония внутри и неблагосклонные к нему обстоятельства внешне. Блядские, объединяющиеся банды, закон подлости, по которому ему некуда податься и, конечно же, чертова упертость, ведь переждать непогоду хоть где-то у знакомых, у того же Тео или Джейми ему так неохота. И да, Фрост, блядь, упертый, либо это просто в наказание самому себе.
Он резко выдыхает и вслух громко матерится, когда рядом с тротуаром на почти спокойной дороги неожиданно пролетает ебучий черный джип и брызги летят на него.
— Да, чтоб провалится этому городу! — рычит парень и смахивает с лица черные капли, не останавливаясь и сворачивая в непримечательный проулок, который по идеи выведет его на гребанные спальные районы возле Кромке, где, по слухам, более безопасно и можно перекантоваться.
Дальние со всех сторон и сверху шепотки, маты, крики, голоса и смешки напрягают, и Джеку кажется, что это всё по его душу, что, каждая тварь так или иначе его видит — видит его белые волосы, даже не смотря на то что он в капюшоне, и хочет его затащить и порезать: пырнуть, задушить, избить, выебать... — не важно. У него медленно, но верно развивается блядская дикая паранойя, которая при обстоятельствах грозит совсем не хорошим и уж точно, твою мать, не радужным.
«Допрыгался, Оверланд!» — почти рявкает внутренний голос, но он лишь смахивает капли с лица и матерится из-за наполовину промокшей толстовки.
Ощущение неправильности складывается вот уже добрые пять часов: после последнего курьерского забега и понимания, что он не хочет даже тупо спокойно посидеть на одной точке пять минут, и ищет, сука, приключение себе за задницу. А всё почему? Правильно, Фрост!
Всё потому, что подсознательно интуиция только так воспринимает неожиданную встречу с чертовым Ужасом — его приключение и опасность равняется неожиданной их встрече. По крайней мере, раньше это было так. Джек закусывает губу до крови, невольно и до боли, и прыгает на небольшой заборчик–сетку, подтягиваясь и перелезая через препятствие.
Вот, блядь, как работает его чертово сознание — делает всё, чтобы ухудшить положение — бегать ярким маяком по А7, ночью, под дождем. И нет, твою ж, он не успокоится, он нарывается! И ведь, блядь, нарвется — знает себя, знает этот ебучий город. Он ненавидит его! Господи-твою-мать как же ненавидит то!