Вторую же причину, почему еще бегает и не угомонится, Джек даже не хочет признавать, хотя подсознание гаденько смеется и тычет его в это рожей — ебучая совершенно неправильная вина — наказание самому себе. Он ж, блядь, мог не злиться, мог не требовать — но нет, взбесился, и что теперь? Четвертый день ада, самого настоящего и даже не под землей. Всего четвертый день...
А он уже не может. У него уже ломка…
«Предпоследняя стадии, идиот», — уведомляет почти буднично он в мыслях. Да, и началась она ровно на следующий день, как сбежал от своего хищника.
Хищника… Джек останавливается, задыхается, хватается рукой за мокрую скользкую стену и жмурится, не то от боли в легких из-за недостачи кислорода, не то из-за боли в сердце при упоминании какой он долбаеб, и что уже четыре дня не видел своего персонального и идеального хищника.
«Своего… Только моего?..» — где-то в мыслях, и хриплый стон вслух от которого самому становится жутко. Ебучая одержимость. А дождь всё усиливается, потому он набирает в легкие как можно больше воздуха, очень медленно выдыхает и срывается вновь.
Попутно думая и ломая голову, почему нельзя было по-другому, почему с Блэком так сложно, почему и еще раз почему. Но мозг в последствии бега, словно погони, и через пятнадцать–двадцать минут приходит только к одному: по-другому и не получилось бы. Он согласился, он принял для себя такую жизнь с необычным человеком, с настоящим матерым убийцей-садистом, ебаным серийным маньяком — самым опасным из всех, и надеется на розовые сопли, чай в постель и утренний поцелуи, как-то глупо... Даже ебучие объяснения, которые он требовал — глупо.
Джек смахивает с лица, не то капли дождя, не то еще что-то мокрое, и не хочет ничего, кроме как увидеть эту беспощадную холодную сволочь. Даже, если всё будет по-прежнему, даже если будет всё так же ровно и холодно, даже если просто будет только секс, даже если будет молчать остальное время, даже если…
Он мазохистски, до сдирание кожи, хочет его увидеть…
— Я просто это приму, слышишь?.. — не то в пустоту улицы и темноты вокруг, не то для самого же себе обозначая.
Пусть, блядь, он на него орет, пусть не дает ничего, пусть всё будет как было, только, твою сука мать, пусть просто будет!
Никогда никому не уступал, не подчинялся, а тут…
«Ну пиздец тебе Фрост», — хмыкает подсознание так замогильно, что реально на его жизни и свободе можно ставить гранитный кладбищенский крест. Готов сломаться, готов уступить и принять — только быть с ним; видеть, чувствовать, знать, что всё хорошо, целовать, поизноситься имя и оставлять царапины на спине, позволять присваивать и считать собственностью.
Беловолосый думает, что докатился, совсем идиот и придурок, но только огибает на скорости очередной пошарпанный, почти уже разобранный дом, сбивает об угол плечо и бежит дальше. Хотя понимает, что еще несколько райончиков и улиц он не сможет — набегался за день, ебучий эмоциональный раздрай и гудящие ноги не позволят.
— Да вы издеваетесь! — шепчет Джек, останавливаясь на середине слегка освещаемой улицы и сгибаясь пополам, хватая порциями воздух, и опираясь руками о колени. Блядский дождь усиливается, а его мысли даже не о ночлеге в безопасном спальной районе.
— Эй, малыш, прикурить не будет? — в даже шуме дождя он успевает расслышать приглушенные слова с противоположной стороны, где дома идут слишком близко друг к другу, но есть узкие проемы. И из одного такого, почти параллельно ему, выходит непонятный тип, однако выходит и тут же на дожде вытаскивает из серой кожанки пачку сигарет с зажигалкой и подкуривает сигарету, пялясь странно на Джека, и даже не обращая внимание, что через несколько затяжек сигарета намокает и затухает.
«Ещё, блядь, один», — небрежно фыркает Джек мысленно, и только разгибается, отходит на пару шагов назад и, оглядев неадеквата с выкрашенными желто-серыми волосами, вновь ускоряется, быстро переходя на бег, и нахрен съебываясь с этой улицы, даже не оборачиваясь и не замечая зловещей улыбки на вытянутом лице мужчины.
— Далеко не убежишь… — воодушевленно вслед парню проговаривает он, и выплевывает намоченную сигарету, тут же доставая из пачки новую и вновь прикуривая, не обращая внимание на дождь.
И лучше бы Джек пожалел об этом, пожалел, что не расслышал, пожалел, что не обернулся — задумался бы блядь... Но нет, он ж, твою мать, смелый и везунчик! Поэтому вскоре приходится прятаться в каком-то подъезде, надеясь, что ублюдок пробежит мимо.
Злополучная улочка осталась позади, но прошло не больше часа, а он всё ещё не добрался до спальных квартир, петляя рядом и уже три раза натыкаясь на этого упоротого неодеквата. Фросту хватило второго раза, чтобы понять, что его, мать твою ж, преследуют, и тут начала взыгрывать паника, учитывая, что чувак нехило так знал все закоулки и потайные ходы на этой части квартала. Блядский мозг, блядский ливень и его усталость.
Джек нутром чувствует чье-то приближение, замирает, и вовремя; чей-то бег по мокрому асфальту становится громче, и вскоре человек проносится рядом, на радость парня пробегая дальше. Вновь ему свезло. Наверно. Паренек только матерится приглушенно и поправляет мокрый капюшон, неприятно липнущий к волосам и части лица, с левой стороны. Честно сказать — его заебали эти догонялки, а если быть еще честнее с собой, то ему уже сложно петлять и убегать.
Джек усмехается, и касается заполненного кармана толстовки с левой стороны. Он, блядь, как знал, хотя покупал не для себя, а для взятки смотрящего квартир. Ебучая банка с энергетиком…
«А теперь давай решим задачку, Оверланд! У тебя есть энергетик, ебанутый псих-сталкер, который за тобой охотится, и полная потеря сил. Плюс, боль во всех мышцах ниже лопаток. Вывод: либо ты сейчас делаешь то, что потом тебе аукнется в лихорадке и боли в сердце, и ты будешь загибаться на кроватке пару дней, либо ты не больше чем через час загнешься в каком-нибудь таком же подъезде, но не факт, что уже встанешь и даже поправишься. Расклад херовый…» — анализ подсознания вкупе с комментариями порой убивает, но мысли верные и парень только морщиться, смаргивая капли на ресницах и достает из кармана холодную банку, в сумрачном свете от лучей фонарного столба, которые сюда попадают, осматривая энергетик. Блядский денек. Но он ведь сам виноват, ведь так?..
Джек усмехается и думает, что хуже уже не будет. Парень тихо открывает газированный напиток и с тихим загнанным выдохом делает несколько больших глотков, не обращая внимания на холод энергетика и ощущения раздирающего горла.
«Да чтоб еще раз!»
Парень шипит, проглатывая последнее и морщится от горечи и слишком большой газированности, осторожно оставляя пустую банку на ступеньки ближайшей лестницы. Наконец отдышавшись и помедлив еще минут пять, беловолосый выходит из подъезда, осторожно оглядываясь. Уже льет как из ведра, а чертов шум из-за дождя не позволяет нормально расслышать посторонние звуки. Херово, особенно когда тебя преследуют, думает парнишка, но упрямо фыркает и быстро скрывается в проулке меж двух четырехэтажек, чувствуя, как кровь уже начинает бежать по венам быстрее, и согреваясь от чертовых синтетических добавок.
«Быстро однако!» — приходит мысль и тут же теряется в ворохе остальных, когда он перепрыгивает через небольшое заграждение и попадает на смежную улицу с неоновыми вывесками и даже нескольким прохожими сталкерами.
Ему остается осторожно сделать полукруг и змейкой пробежать четыре диагональю стоящих дома-пятиэтажки, и он окажется у нужных ему спальных квартир. Но, в первую очередь не попасться этому ублюдку, хотя сейчас Джек уверен, что сможет сбежать и в запасе у него, как минимум, час. Так он думает и срывается с места, поднимая за собой много брызг и надеясь всё сделать быстро, пока не пошел откат от дряни энергетика.
Дрянь, однако, наступает через пятнадцать минут незапланированно, когда он выскакивает из промежутка двух задних, запыхавшийся, и сталкиваясь взглядом с придурком с желто-серыми волосами в конце улицы. Блядство. А еще его резко кренит в сторону, и Джеку приходится быстро вцепиться мокрыми руками в угол кирпичного дома, глотая воздух и понимая, что боль в грудной клетке распространяется пиздец как быстро и мощно, а ребра сдавливают невидимыми тисками, и приходится дышать через раз.