И всё. И для Фроста это второй тотальный за это утро. И чертова тишина, как подтверждение его шока.
— Что?.. — переспрашивая вслух, нарушая вязкую тишину, потому что не может поверить в услышанное, и то что это ему говорит именно Ужас, и Джек не понимает, почему его начинает трясти от нахлынувшего осознания.
— То, блять! Или не расслышал? — едко парирует хищник, с удовольствием и так привычно сжимая мальчишке горло, — Наш малыш решил собрать зимнюю палитру и угадай, кто нужен ему для идеального завершения коллекции?
Питч придирчиво осматривает напуганного пацаненка, он почти доволен реакцией Фроста, но мальчишку же нужно добить, потому он только ухмыляется и ядовито продолжает:
— Распотрошенный, растраханный, с разрезанным лицом и покромсанный… чертов альбинос. Природный, блядь, альбинос у нас в городе только ты, а у него хватит ума, чтобы тебя выследить, учитывая, что мальчиков и девочек он находил по регистрам!
— По...почему сразу мне не сказал?.. И... Градиентик, остальные... опять?.. — Джек поднимает беспомощный взгляд на Питча, чувствуя, как липкие воспоминания заполняют мысли, но до чертиков не хочет вновь это чувствовать и вспоминать.
Поломанный и безнадежный мальчишка.
И эмоции хищника вровень меняются, потому что вид Фроста сейчас не жалкий, а напуганный и отчаянный, с вопросом в серых глазах, почему опять именно он. И это так чертовски бесит мужчину, и приходится удержаться, чтобы сильнее не сжать руку на горле, чувствуя под пальцами как сильно и быстро бьется кровь в сонной артерии.
— Не хочу, как тогда… — едва ли шепотом, едва различимо, и Джек напугано вздрагивает, заглядывая в золотые глаза хищника, — Не хочу, Питч...
Ублюдочный белый цвет и серебристый взгляд, который он должен был проклясть в самом начале. А ярость на мальчишку растворяется за секунды, как будто её и не было, оставляя пепельный осадок внутри.
Его Рагнарёк и самое ебучее попадалово в жизни.
И чертов пугливый звереныш, с громадными серыми глазищами полными страха и слез... на которого не остается ни сил, ни терпения, и Ужас просто делает то, что подсознательно хотел всё это время: без слов, без агрессии приближается и целует, не резко, но грубо и жадно, проходясь языком по ровному ряду зубов и заставляя мальчишку открыть рот, углубляя поцелуй.
Ветер за окном стихает так и не перерастая в настоящий ураган, вровень стихающим эмоциям между ними. Потому что Джек сдается первым, с каким-то собственничеством и желанием быть под защитой порывается к мужчине, обнимает его за шею и тянет на себя. Потому что Блэк убирает пальцы с беззащитного горла, нетерпеливо притягивая мальчишку к себе и оглаживая голую спину, сжимая его ещё крепче.
Белоснежная погибель, от которой даже ему не скрыться. Хотя Ужас посылает нахуй даже эти мысли, на пару секунд отрываясь от губ мальчишки и полуукусами спускаясь на изящную шею, позволяя Джеку всхлипывать и вцепляться пальцами в свои волосы.
— Питч… — звучит надрывно-жалобное, когда он с силой прикусывает за плечо, и тут же зализывает, заставляя мальчишку потираться и прогибаться.
— Четыре дня, сволоченыш! Тебя не было четыре дня! — зло шипит Блэк на ухо беловолосому и бесится от того, что ушло столько времени на его поиски и вдобавок несколько суток на восстановление, — В следующий раз я тебя убью на месте!
— Прости, прости, прости! — взахлеб шепчет Джек, но готовый и на это самое убийство и на всё остальное, потому что уже похер, потому что руки его любимого мужчины перемещаются на ягодицы и Джек готов взвыть в голос.
А потом и вовсе мысли с сознательным прерываются к херам, когда Фрост слегка отталкивает от себя хищника и нетерпеливо помогает ему снять черную майку. Блядские пару шагов к кровати теперь ничего не значат, и Джек только стонет громко и не сдерживаясь, во весь голос, когда его толкают на кровать и прижимают к матрацу, разводя коленом ноги в стороны. И целуют так по блядски развратно и глубоко — долго, ненасытно, с нарастающей агрессией и жаром.
— Не могу больше… Питч! — вскрик и загнанное дыхание, когда с него снимают джинсы вместе с бельем.
И желанное возбуждение только усиливается, хотя должно быть стыдно, но Фросту похуй, он только призывнее, ещё шире, раздвигает ноги в стороны и прогибается в пояснице, подставляясь под жадные касания рук и стонет пошло от укусов на груди.
Ещё, прошу, не останавливайся, ещё! — мысли? Но нет, нихуя не мысли, когда Джек видит над собой эту похабную усмешку и обещание в горящих глазах, и его без церемоний переворачивают на живот.
«Блядь, да! Да, да, да!!» — сколько же он мечтал об этом!
Мальчишка стонет в подушку и встает на колени, раздвигая ноги и нахально, без зазрения совести, соблазняя, но сознание ебуче подводит и его ведет, когда он так четко слышит вжик чужой молнии и еще сильнее прогибается, ложась грудью на влажную простынь.
— Питч… по-пожалуйста, твою ж, Питч!.. — мысли, мысли, стоны, опять мысли, блядские похабные образы, и Джек не может насытиться, подставляясь под каждое движение, под каждую ласку и постанывая от нетерпения. Зная, что голос у него сорвется под вечер. Он комкает неповинную простынь и как последняя шлюха ждет, когда его трахнут, грубо оттягивая за волосы.
Мальчишка только пьяно улыбается куда-то в подушку, чувствуя как мужчина пристраивается сзади и виляет бедрами, но за такое самовольничество его с силой прикусывают за холку, а над ухом звучит хриплый голос:
— Доиграешь, блядь, сейчас!
— Питч… Пожалуйста… — Джек всхлипывает, Джек готов молить, потому что секса не было почти неделю, потому что он до безумия хочет своего любимого тигра, потому что у него не просто стоит, а прижимается к животу и истекает смазкой и потому, что он до цветных ядовитых точек перед глазами хочет почувствовать, как его натягивают на большой член.
И когда на ложбинку меж ягодицами льется чутка прохладный лубрикант, а за ним два пальца слегка давят на колечко мышц, проникая внутрь, парнишка стонет нихера не тихо, зажмуриваясь и прогибаясь ещё больше.
Его личное «блядь» уже не помогает, и остается надрывно вскрикивать и стонать, в перерывах умоляя ещё и ещё.
Вышка.
Чертова вышка для обоих. И оба это понимают. Потому что дальше пиздец и ад, потому что дольше чем на пару минут растяжка не задерживается, потому что Джек хочет ощутить это даже с болью, и потому что хищнику пиздец как надоедает ерзающий насаживающийся на его пальцы шлюховатый мальчишка, весь покрытый испариной, такой откровенно скользкий и горячий внутри.
Хочется сказать, как он его ненавидит, но с губ срывается только нетерпеливый звериный рык, когда мужчина толкается в тугой пульсирующий вход и довольно ухмыляется громкому крику парня.
— Твою ж сука мать, черт-тебя-дери, да! Да-да-да! — Джек не знает больших матов или теряет их, приподнимаясь слегка на локтях и хватая ртом нужный блять воздух. Он капризно щурится от неожиданно ставшего слишком светлым дня и задыхается от ощущений, и глаза слезятся не то из-за света, не то из-за охрененной растянутости внутри.
Блэк охуенен, только он и охуенен, бьется в голове, и Джек запрещает больше какие-либо мысли. Только слегка поддается назад и дразнит, глухо застонав от наполняющего его удовольствия. Фрост ебанутый, и он знает что ебнулся окончательно, но желает только одно, чтобы это не заканчивалось, потому провоцирует: ложится вновь грудью на кровать и еще шире разводит ноги в стороны, намерено, блядь, этого хищника пытаясь сорвать с цепи.
И срывает, когда его вовсе не осторожно хватают за волосы и заставляют приподняться, не обращая внимания на развязные всхлипы и поскуливающие стоны.
— Что я тебе говорил, а? — жаркое дыхание опаляет затылок и мальчишка только вскрикивает, когда в него толкаются глубже, до конца, — Не дразни, блядь, меня!
Рычание вместе с новым укусом на загривке, и новый грубый толчок, заставляя Джека прогнуться и зашипеть.
— Пожалуйста… — всхлип на грани различимого, но Ужасу нравится, он поощряет и понимает, что уже сорвался, так что поздно, блядь, тянуть за эмоциональный стоп-кран, потому медленно ведет языком по позвоночнику мальчишки, пока вновь не добирается до шеи и не прикусывает, слегка оттягивая кожу и начиная грубо двигаться в напряженном теле, заставляя Джека вздрагивать при каждом движении.