— Сладкий… Ну ты обидел меня, ударил… — прицокивает языком Ро, и медленно продвигается в темноту, прислушиваясь к каждому малейшему шороху, — Признайся, ты долго тренировался выбираться из этого захвата?
Нет, блять, я научил! — едко подцепляет Питч про себя, и ставит пометку в будущем, очень не скоро, но вполне вероятно, научить Фроста еще чему-нибудь.
Его смертник жив, а вот эта паскудная тварь, которая, судя по всему, имеет преимущество, нихуя уже не веселит его. Возможно, щенок надеется на слух, а возможно у него и спектр ночного видения, а Ужас пусть и работает в ночи, но зрение всё равно не как у кошки... Жаль, блядь. Иначе уже бы выпотрошил, моментально.
Но… Тут его смертник — и щит, и меч, и проклятие одновременно. И Правитель теперь это знает. Теперь знает больше, чем даже следовало узнать в принципе. А нужно было раньше додуматься, что эта тварь пойдет в обход статистике и поставит на белоснежного. На трясущегося белоснежного в его руках, отчаянно замершего, но всё еще до безумия напуганного. В этот раз мелкому идиоту опять повезло — он успел, нашел, выловил и затащил в более безопасное место.
— Ты ведь знаешь, я найду тебя. Найду, зайчик, а потом распотрошу, медленно, и очень вкусно…
Джек прикрывает глаза, вздрагивает от этих слов, сказанных с такой «любовью», и своей рукой сильнее прижимает ладонь Питча к своему рту, чтобы точно не заорать в голос и не издать даже малейшего звука. И Ужас понятливо не убирает руку, настораживаясь, слыша далекие шаги, и с четким хладнокровием продумывая каждый из десяти вариантов развития событий, если щенок таки их найдет.
Перспективы хуевые, его оружие не полное — сорвался сюда слишком поспешно, план нихера не продуман, а цель достаточно верткая и напористая — не изученная до конца. И на блядство он ничерта полезного не прихватил из дому, отправляясь за этим мелким смертником. Всё это вкупе бесит и злит, а почти прятаться в чертовом тупике — не его стиль и высота. Ещё не категоричность выигрыша, но и проигрыш вполне реален. И мальчишка — он мешает, он — балласт, чертова обуза, и из-за него на равных сцепиться с этим ублюдком не выйдет.
Но это лучше, чем если б придурошный Правитель убил мелочь. Фрост завещал свою жизнь и душу ему, как только принял и отдался, а для хищника это становится ценней, и никто более не имеет права на жизнь Фроста. А значит его белоснежная погибель по любому не пострадает.
— Знаешь, я думал ты трусливей, а нет — ты сильный, смелый!.. Скажи, Джек Фрост, когда ты связался с этим… — Ро шумно выдыхает и это разносится шелестящим уставшим эхом по парковке, — Этим зазнавшимся ублюдком? И зачем, маленький? Он тебя принуждал? Гм… в любом случае со мной тебе будет лучше! Обещаю! Я буду делать все медленно, тебе понравится! Ленточка за ленточкой, маленький мой.
Джек только противно вздрагивает от этого обещания и пальцами свободной руки с силой вцепляется в плечо хищника, медленно царапая черную кожу плаща.
А Ужаса взбешивает это слащавое — «маленький мой». Да и описания «ленточек» он представляет сейчас более реалистично, чем Фрост, пробовал — знает, но мальчишке все равно хочется приказать закрыть уши. Индифферентно и с приглушенным рыком. А щенка вытрепать… наизнанку.
Ленточки, сука, маленький мой! Тварь! Совсем охуел!
В оборванной тишине слышны шаркающие шаги. Шаги, шаги. Более громкие, более тихие, непостоянные, явно громче обычного, словно психопат специально хочет показать, что он здесь, что он ищет, что он нагнетает, что он обязательно найдет.
И был бы Фрост один, он бы уже сдался, выдал себя или начал вновь убегать… Это матерый хищник знает стопроцентно, и знает уже поверхностно, как Правитель решил действовать в этой ситуации. Только вот щенок не знает, что мальчишка теперь под охраной. А ещё не знает, что и Смерть его тоже здесь.
Вполне материальная, разозленная, неминуемая. Дай только срок отыграться.
— Ах, да… забыл предупредить, Джеки, я тут напортачил с полицейскими протоколами, и пару трупиков раскидал в западном крыле… Знаешь, если ты не выйдешь добровольно, то я тебя буду караулить, до тех пор пока не приедут наши доблестные хранителя порядка, а потом исчезну, но вот ты не успеешь, — он тихо смеется и подходит к звуку ближе на несколько метров к ним, — Понимаешь, протоколы были сложные, но я постарался, взломал и сделал пару… Пару анонимных звонков. А потому, когда тебя найдут и найдут все те трупики, ты автоматически пойдешь по статье за тяжкие убийства. И ты ведь знаешь, как любят наши ублюдки вешать висяки на случайный встречных? А тут еще несколько доказательств, анонимный звонок… Электрический стул…
Правитель говорит все это мечтательно, причмокивая от нетерпения и с досадой, что не сможет это увидеть лично. И не может сейчас видеть глаза испуганного альбиноса. Он проходится совсем рядом с потайным лазом и отсчитывает время, покручивая в руках свой нож и подобранный нож Джека.
Хорошо подготовился блядина, однако слишком самоуверен и труслив. Но у Питча уже под десяток в подробностях способов как уйти вместе с Джеком, если нагрянут бляди с мигалками, и еще под два десятка идей, как он будет кончать жизнь этому щенку.
Отчасти уязвленная гордость и самолюбие щедро дополняется еще и странным собственничеством — на его мальчишку покусились, и в добавок щенок портит все карты в хаках департаментской и полицейской базы протоколов… А потому ярость ледяным жестоким зверем поднимается из глубин черненой души, и Питч даже не обращает внимание как беловолосый переместил руку с плеча на грудь и теперь с силой, через ткань, вцепляется ногтями в кожу.
Останутся багровые следы и мелкие полоски синяков, но даже эта боль не отрезвляет, — он позволяет маленькому Рагнарёку причинять себе эту боль. Но даже она ничерта не дает, и внутреннее желание, то самое — его любимое, едкое и острое — «убей!», змеей крутится в сознании и завладевает эмоциями. Но, до скрежета зубов противный тихий вздох щенка и слишком близкие шаги притупляют неконтроль, не позволяя сорваться, и хладнокровие смывает все ненужные эмоции.
— Хотя нет, не сразу электрический стул… — продолжает спокойно вещать на всю парковку Ро, загадочно ухмыляясь и всё еще уверенный, что сможет вывести из себя мальчишку, — Сперва… Сперва изолятор, а после, пока будут идти разбирательства, ты наденешь ошейник и тебя отправят во взрослую хим колонию, на пятидесятых нижних этажах. И там, пока ты будешь выжигать лёгкие от синильной кислоты и кислоты как таковой, а еще хлоровых осадков, тебя будут драть и пускать по кругу приговоренные к такой же казни взрослые уголовники. Ты же такой лакомый кусочек. Но ты не умрешь, Джек! Тебя измусолят как тряпку, отдерут все кому не лень… И после, тебя, еще живого, через пару месяцев доставят на публичную казнь… И медленно, медленно поджарят, мой дорогой!..
Страх непреодолим. Он исковерканной мерзостью вливается все глубже и глубже.
Его рот медленно наполняется кровью от насквозь прокусанной губы, но парнишка стоит даже не пошевелившись, пытаясь чем угодно заглушить сжигающий всё внутри страх и эти слова. Джеку становится тошно от самого этого тона и от внутренней неподдельной паники и мерзостного ощущения, исходящего от этого ебанутого психа.
Беловолосый спасается только присутствием своего Ужаса, теплой рукой на своих губах и родным запахом мужчины, готовый сейчас на любую блядь ситуацию только не на то, что сейчас творится. А перспектива приезда полицейских его не просто пугает — она его вводит в немой неадекват, с пониманием, что в таком раскладе может пострадать и Блэк. Теперь действительно и без фэйков.
— Выходи, твареныш! — вдруг на всю парковку рявкает шатен, запуская ненужный нож в ближайшую стену, создавая звонкое эхо, которое разделяется от каждой колонны и создает многогранный железный звон.
Питч же только дергает Фроста на себя, удерживая на месте и заставляя моментально успокоиться от неожиданного резкого звука и крика. Но вот кто-то явно не умеет играть по-взрослому…
Еще и нетерпелив, как шестнадцатилетка. Застой в развитии? Но шкуру бы он ему содрал, жаль времени нихуя нет, если верить словам щенка.