Парнишка, не зная почему, порывисто огибает разделяющий их чертов стол, как раз в тот момент, когда Блэк едва проводит пальцами по тачпаду и в комнате наступает относительно светлее от проснувшегося монитора. Только вот приблизится к себе мужчина не дает, мимолетно и вовсе нехотя подмечая растрепанный и зареванный вид этого… идиота.
Слишком злой, разъяренный, не жалеющий тратить время на разборки с мелочью. А потому Фроста просто перехватывают на ходу и немедля разворачивают к стенке рядом с дверью в ванную, вновь удерживая рукой за горло, чего мальчишка вовсе не ожидает и испугано вскрикивает.
— Ты ещё не понял? Или решил по своей ебнутой дурости испытывать судьбу до конца? — озлобленным шипением, и окровавленным ножом проходясь по бледному лицу мелкого идиота, оставляя на щеке красный липкий след, и наконец, почти желанно, давая в свете ноута себя разглядеть.
И по взгляду парнишки становится ясно, что он вполне так разглядел, понял, кто перед ним сейчас. А в серых глазах легкая паника через считанные секунды превращается в тот самый ужас — первородный, настоящий, с ясным пониманием и тем самым животным инстинктом бежать.
Да неужели, чтобы ты понял, нужно было всего лишь раз предстать в истинном виде?
Но даже так, даже при этом перепуганном взгляде, даже чувствуя, как мальчишку начинает потряхивать, ещё сильнее его припугнуть не помешает. Дать понять до конца, дать почувствовать, перед кем он находится. А после вышвырнуть. Хватит с Блэка этой хуйни.
— Вот, Фрост, как выглядит убийца, — в густой тяжелой тишине зло шипит мужчина, почти довольствуясь неподдельным страхом в этих грифельных глаза напротив, — Сладко тебе сейчас? Хочешь меня? Ну же, какого черта?! Понял, наконец?
— Кровь… — с дрожью проговаривает Джек, почти не слыша слов мужчины и не понимая, почему ему за мгновения стало настолько хуево.
— Её много. И будет ещё больше, сволоченыш, если…
Но Фрост нетерпеливо мотает головой и сразу же перебивает:
— Нет! Не моя… На тебе ведь… кровь, Питч?
Блядская не пойми откуда взявшаяся пелена перед глазами мешает, Джек смаргивает её, чувствуя, как острый комок игл подкатывает к горлу и становится совсем невыносимо хоть что-то говорить. Потому что… Потому что, то, что он видит, никак не желает укладывается в чертовом сознании. Он не желает принимать это сучью реальность, в которой…
— Что?..
— На тебе кровь... — едва ли не всхлипывает парень, задыхаясь от резкой нехватки кислорода. Это то, что не должно было случаться. То, что впервые он видит и его уже мутит от страха. Но не за себя же… черт возьми!
Фрост осмеливается всего на одно движение: всего лишь поднять руку и почти коснуться левого плеча мужчины, но в нескольких сантиметрах от распоротого плаща под которым кровящая рана замереть подрагивающими пальцами, не в силах даже прикоснуться — даже понять до конца, что это правда.
И весь мир переворачивается где-то под солнечным сплетением, и даже маячащая на горизонте своя же смерть не на столь актуальна и пугающая, сколь то, что он видит. Джек кусает губы и не чувствует, как руки стремительно леденеют из-за ненормального сердцебиения, а подсознание начинает сбоить.
Слишком… больно.
— Это ведь… твоя кровь... — голос с надрывным хрипом срывается, и парень просто не может сделать ещё хоть один глоток воздуха, только, блять, тело от этого липкого страха парализовывает, и он уже не соображает, почему всё вокруг так противно расплывается, — Питч, это ведь не чужая, и порез… Это ведь… Тебя ранили!.. Почему?
Реакция… Реакция настолько нетипичная, настолько выбивающая из привычного, что Ужас сразу же убирает нож и чуть ли не отшатывается, в неверии осматривая мальчишку. Чертового мальчишку. И впервые понимает, как ошибся, глядя на перепуганного альбиноса.
Джеку похуй кого он убил. Кого, сколько, с какой жестокостью… Джек ебал всё это с самой высокой из колоколен, и даже внимание бы не обратил будь здесь под сотню изуродованных трупов. Джек… — блядское белоснежное создание — переживает, до дрожи, до страха под блядским маленьким сердцем...
...Джек до смерти боится за него. За то, что с ним произошло. За то, что сейчас его ранили... Мальчишка рвано выдыхает и дрожащими пальцами едва проводит по плечу затянутому в пыльную кожу плаща, там, где визуально кроме пыли нет никаких разрезов и брызг крови, и Блэк видит как у Фроста на глаза наворачиваются слезы.
Что ты делаешь со мной, белоснежная погибель?
Темно-серый взгляд полный искренней паники и беспокойства, и Ужас понимает, что на его жизни можно ставить крест. Большой такой, можно даже из мрамора… черного.
Потому что это… нереально.
Питч шипит, зверино, не сдерживая своих эмоций, перекручивая нож в руке и резко ударяя им по стене, рядом с головой парнишки, вонзая красное лезвие на пару сантиметров в стену, пытаясь хоть так вызвать ему нужную реакцию, но снова хуй там.
Страхи, слезы, слова белоснежного, его вид, ебучий искренне обеспокоенный взгляд, который он будет проклинать до конца своей жизни, и дрожь в хрупком теле и… И мужчина только и может, что тихо материться, позволяя беловолосому бедствию осторожно положить руки себе на грудь. Ровно, как позволяет себе наконец сорваться и дернуть мальчишку ближе.
Херовый был план. В который раз уже провальный.
Мальчишку трясет, но лучше бы он бесился, он прикасается настолько осторожно, что лучше бы брыкался и царапался. Невозможно ведь так — не для него эта реакция должна блять быть! Для кого угодно: для слащавой наивной девочки, которая поранила пальчик, для бравого парня защитничка, который защищал бы Фроста в уличной потасовке, но не для него же…
Не для…
— Это ведь не может быть… Это… — Джек вздрагивает и пытается вздохнуть поглубже, поднимая глаза на своего хищника, — Больно, Ужас мой?..
Последнее, едва сорвавшееся хриплое с губ белоснежного, и Блэк с откровенными матами стаскивает с себя чертов окровавленный плащ, и со злым нетерпением затаскивает мальчишку в ванну, включая незамедлительно там свет.
====== Глава XXXV ======
Жарко… Жарко! Слишком. Невозможно. И влажный кровавый воздух плавит легкие без остатка.
Он сам плавится, стоя почти под кипятком, вздрагивая когда чужие — родные руки ведут по спине, талии, бокам, сжимают ребра и он глухо стонет, дурея от густого пара, обволакивающего всё тело, и воды: горячей, жгущей кожу, но нужной.
Джек медленно облизывает губы, задыхается и не знает, почему в голове так пусто. Так охуенно пусто и хорошо: словно в один момент натянутый канат, который сдавливал тело, лопнул, и в легкие наконец поступает кислород, а ребра больше не ломит от невыносимой боли. Словно глоток новой жизни. И он знает, почему так, знает, что его жизнь сейчас рядом; стоит позади, покусывая за шею и нагло скользя ладонями по его телу.
А Фрост с легким стоном просто откидывается назад, на плечо мужчины, и заводит руки за голову, приобнимая опасного хищника. Ад. Любимый и желанный. Вот теперь настоящий — долгожданный.
Укус на шее, громкий собственный всхлип и он не может — разворачивается и заглядывает в глаза своему невозможному, и дает вновь себя поцеловать — грубо, жадно, ненасытно, порываясь сам и перехватывая на секунды инициативу. Едва лишь морщась от усилившегося запаха металла, что заполнил душевую. Это уже перебор — слишком остро, явно, без ограничений, словно купаясь в жидком безумии. И даже если так и есть, Джеку абсолютно на это похуй.
Тело к телу, касания жадных рук, губ, хриплое дыхание и нетерпеливое рычание поделенное на двоих, а вода стекающая по телу красная, даже не розовая.
Хищник едва ли скалится, пряча собственническую усмешку, и слизывает языком кровь на шее мальчишки, почти виновато зализывая порез, жадно и не скрывая пробуя последние оставшиеся багровые капельки, прижимает к себе горячее подрагивающее тело, позволяя осторожным тонким пальцам царапать спину. Пусть. Можно. Сегодня и впредь. Ему можно всё.
Белоснежный сегодня такой нетерпеливый, чертовски вредный и почти ускользает от него каждые пять минут, шипением напоминая о ранах и порезах, но Блэк небрежно плюет и отмахивается, оставляя это где-то только в подсознании, и наслаждаясь в кои-то веки чем-то приятным, позволяя крови вытекать из нескольких глубоких порезов, и ставя сейчас всё время и все силы на этого дикого звереныша. Мужчина вновь прижимает мальчишку к горячему кафелю, так, что Джек от неожиданности вскрикивает, но тут же успокаивается под жадным нетерпеливым поцелуем и горячими струями воды, обнимая и отдавая свое тело на растерзание. То ещё растерзание…