Фроста до последней ментальной косточки, до последней мышцы, сухожилия, нерва, до последнего блядского противоречия ломает это понимание. Полностью всё то, что вчера сделал этот невозможный… Его единственный.
— Сука… — уставше, сам не веря в такое наглое и беспринципное попадалово, Питч усмехается, вовсе не весело, но своего невозможного белоснежного обнимает, и ставит точку в проклятом разговоре, несвойственно осторожно целуя парня вновь.
В ночи, глубокой, опасно черной, он просыпается от мерзкого кошмара, въевшегося в память. Тихо матерится и быстро трясет головой.
В горле першит так, что Джек сомневается, не ободрал ли всю слизистую себе наждачкой? Но в голове только воспоминания о сильных пальцах, изнуряющем, жарком и, наконец таки, примирительном сексе и собственных криках. И это было охуенно. Его Ужас охуенен…
Парень слегка улыбается, едва покачиваясь, медленно аккуратно встает и, в первую очередь, поднимает свою уже толстовку, зябко поведя плечами, и застегивая молнию.
Всё тело чертовски болит, тянет там, где не надо, царапины и укусы саднят, но он уже официально может подписаться под диагнозом — «мазохист», и потому лишь мечтательно улыбается.
«Глупый Ужас», — проносится игривое в мыслях, и у Фроста как на зло ебучие бабочки в животе… Да, конечно, он же девица на выданье!.. Только и девице, и всем остальным никогда не снилось, и не чувствовалось то, что сейчас у него внутри.
Питч не хотел делать ему больно. Знал, на что идет и… Джек резко зажмуривается, останавливаясь на середине комнаты. И смятение, и радость, и тревога с бешеным страхом за это создание вспыхивают внутри, фосфорными всполохами обжигающего огня. Потому он берет паузу, медленно выдыхает, успокаивается и заверяет сам же себя, что всё в порядке. Сейчас всё хорошо.
«Успокойся, угомонись! Он с тобой, идиот! Он выиграл. Он, черт возьми, дорожит тобой… Радуйся, дебил!» — возмущенное в мыслях и Джек действительно старается успокоится за долгое время, чутка искренне улыбаясь уголками губ, но под ребрами и в придурочных мозгах все равно неспокойно, а картинки мелькают и ему тошно. Больно, страшно за своего персонального убийцу…
Фрост задумывается, стоя босиком на холодном полу, в одной лишь длинной ему толстовке, настолько уходит в мысли и блядское ментальное медитирование, дабы угомонить панику внутри и тревогу. И пропускает момент, когда мужчина просыпается и встает с кровати, бесшумно, как и всегда без единого звука подходя к нему вплотную со спины.
Парень лишь вздрагивает, боязно и резко, когда Блэк приобнимает его одной рукой, притягивая к себе.
Тишина ублюдская. Тишина недосказанная. В тишине висит всего единственное не заданное вопросом слово. Но это уже не инициатива и намерение Джека.
Он знал, когда целовал мальчишку, когда раскладывал его под собой, когда позволял себя кусать, когда медленно с оттяжкой его брал, знал, что сказать придется. Что собственное гребенное чувство присвоения и жадность не позволят оставить вопрос невысказанным. Всего одно ублюдское слово. Слово, которое доканывает теперь его.
Нашел, сука, белоснежное бедствие на свою голову…
Парнишке остается ждать неизвестности, понимающе молча и прижимаясь ближе, а Питч раздумывает в этом синем сумраке ещё с минуту, прежде чем слегка склоняется, и задает вроде как обычное, но на блядство важное и коробящее:
— Уйдешь?
Уйдешь? Сбежишь от меня? После всего? Ты ведь видел, я тебе показал, даже доказал. Тебе будет проще съебаться и больше не вспоминать. С убийцами ведь… не живут.
— Нет! — твердое, четкое, без права на отступление. Потому что Джек тоже показал сегодня, что хотел, и вчера тоже, и во все другие дни аналогично. Ему и нахуй за даром не нужна собственная жизнь, если в ней не будет любимого хищника. Потому он только расслабленно откидывает голову на плечо своему Ужасу, и получает едва ощутимый укус на шее.
Толстовка тут же моментально расстегивается и нетерпеливо сдергивается с белоснежного тела, откидываясь далеко в сторону, а самого мальчишку Питч утягивает вновь к кровати, под протестующее, но такое привычное возмущение. И походу, Джек понимает, что вот с водой получит тот ещё облом, но разве это важно, когда один единственный вопрос дал ему настолько большее, насколько он и не мог надеяться…
Комментарий к Глава
XXXV
Та-даам! Надеюсь я смогла донести то что хотелось, пронести их эмоции через две эти изнуряющие главы. Спасибо за ожидания! Да,Психо теперь вновь в строю)
Главы должна была выложить еще вчера, но простите, у нас выключили свет в тот момент, когда я уже доредачила эту часть.
Надеюсь вам понравиться, многие моменты и страхи героев немного приоткроются, и вообще эта чернуха и порнуха вас порадует ;)
О дальнейшем графике выкладки проды буду писать в группе.
С уважением, ваш уставший, но довольный Лисkey.
====== Глава XXXVI ======
«А сейчас мы повторяем экстренное сообщение и перерываем все выпуски новостей…»
Он цыкает, слышит шелест простыней позади, но даже не оборачивается, разворачивая на столе сверток с добытыми препаратами два часа назад, и под взволнованное бормотание противного ведущего щелчком пульта прибавляет градусов на кондиционере, заставляя и без того допотопную и старую технику шуметь громче.
«Просим всех граждан не выходить на улицы, сохранять спокойствие и, по возможности, надевать защитные маски, пока служба…»
— Питч… — хрипловатый, едва сорванный голос и осторожный поцелуй, запечатленный на левой лопатке.
Мужчина только слегка усмехается, но даже не поворачивается, позволяя проснувшемуся мальчишке прижаться со спины, сцепляя осторожно руки на поясе, чуть ниже бинтов.
— Что происходит?.. — Джек хмурится, заспанным взглядом с явным прищуром выглядывает из-за спины Блэка, смотря на онлайн трансляцию и не может понять какого вообще хера.
Вместо ответа лишь два клика по тачпаду, прибавляя звук, и смешивая два последних сильных противоаллергенных препарата-антидота, слегка звеня ампулами.
«Напоминаем о том, что поддаваться паники не стоит! Вирус под контролем БСЭЗ и не представляет опасности жителям города, как то трактуют желтые ленты новостей! Уровень опасности — по словам главы БСЭЗ — желтый. А для всех остальных граждан, кто ещё не в курсе, мы повторяем, что сегодня утром, в пять ноль шесть, группа психопатов, ранее фигурировавших, как банда маньяков жестоко убивших уже несколько человек, совершили теракт, захватив водонапорную станцию и вертолет пятой группы зачистки! Они отравили городскую воду и распылили над городом особый химикат; по типу опасности вирус третьего действия, который схож с сильнейшим галлюциногенным возбудителем, приводящим к галлюцинациям, раскоординации, жестокости, перевозбуждению, сбою ЦНС и внутреннему кровотечению. На данный момент самыми заражёнными районами оказались центральные Ди, А4 и С8, где число пострадавших превысило сто человек на один жилой комплекс. При таких обстоятельствах к жителям города просьба: не выходить на улицы, сохранять спокойствие, покупать бутилированную воду и надевать маски и респираторы! Мы же будем и дальше оповещать вас о новой поступающей в наш эфир информации!..»
— Какого. Блядь. Хуя? — ровно и почти по слогам, нихуя не усваивая только что прослушанную информацию.
— Добрые психи, обзываемые троицей, решили устроить террор, — фыркнув, и игнорируя последние слова звучащие из динамиков об экстренном повышении угрозы.
Психи психами — как всегда идиоты с завышенной самооценкой; действовали конечно на массу, но не на токсичность. Но в БЗЭС как всегда одни долбаебы, паникующие из-за каждой новой вспышки и параноидально ожидающие биологического конца света. Вновь.
— Это опасно? — короткое и почти вдумчивое едва его удивляет, но мужчина лишь раздраженно цыкает.
— Не настолько, насколько разорались вирусологи и действующие из биологической защиты, — Питч думает всего минуту, под взволнованное и по большинству наигранное бурчание в трансляции, ощущает прохладного Фроста прижимающегося к нему со спины, и уточняет наконец: — До Севера пары вряд ли дойдут, да и с отдельными фильтрами которые идут по всему старому водоконалу бояться нечего, однако я не советовал бы в эти два — три дня вылезать на улицу… Да и открывать окна запрещаю. Только к вечеру, когда температура спадет. Ясно?