И только наступившая минутная тишина, нарушаемая включившимся кулером и загнанным дыханием распаленного мальчишки. А Блэк впервые в своей жизни проклинает систему оповещений.
— Съебись в ванную, и чтобы я тебя не видел как минимум полчаса!.. — приказывает злым тоном Питч, скидывая с себя мальчишку и быстро вставая с кровати.
Ибо если по-другому, то видео с камер и сообщения по его ниточкам выслеживания пройдут коту под хвост, и канал связи он проебет. Потому что Фрост охуенно податливый после сна, почти нежный, отзывчивый, слишком чувствительный к любому прикосновению… Жадный, нетерпеливый…
Блядство!
Ебаный Фрост, который влияет на него как ебучий…
Мужчина не додумывает от резкого хлопка двери. Он, конечно же, не поблагодарит за это смертника вслух, но благодарен за прерванные мысли и за то, что проклятое изящество скрылось в ванне, на всю включая воду и не стесняясь матов вслух.
Однако, интуитивно Питчу кажется, что и эти меры временные и бесполезные. Уже бесполезные. Уже не помогут. Не с этим чувством злости на весь мир, желая вырезать или сжечь, но только за то что их прервали, не дали насладиться, продолжить. Мысль о том что пора с этим блядством кончать уже даже не маячит ярко-красным в сознании, поздно блядь. Нужно было если и кончать, то ещё тогда, до общаг.
Наслаждайся и позволяй дальше это хуйне разламывать внутренние клетки и дробить нервы. Это ведь весело! А ты — есть Ужас 604, который на отъебись может справиться с любой проблемой, с любой опасностью, с любым хищником в этом городе. С любым... кроме самого себя.
Комментарий к Глава
XXXVI
Эдакая ламповая не кровавая главушка, однако с определенным серьезным подсмыслом. А вообще с этой главы начинается главная линия по части раскрытия перелома в отношениях ГГ и их внутренних конфликтов.
*БСЭЗ – в 604 это Биологическая Служба Экстренной Защиты. (вольность и придумка автора)
====== Глава XXXVII ======
Он знает, что странное время накрыло его с головой, и все эти события, словно блядский проклятый калейдоскоп, только вот он не против. Лыбится, как смертник перед расстрелом, поехав кукухой, и довольствуется малым.
Малым ли?
Для него недавнее и творящееся сейчас — дар и нечто большее, нежели он мечтал. Фрост допивает остывший порошковый кофе, жмурится не то от приторности, не то от свежего воздуха, что приносит ветерок в открытое окно и, наконец, отставляет подальше на подоконник кружку.
— Ты несвойственно тихий сегодня… — обыденно так подмечает Джек, и по той же проклятой традиции не оборачивается, наслаждаясь темнотой Севера. Всё-таки эта проклятая ночь наступила.
— Мне это говоришь? Сам сомнамбулой ходишь, или твой студень давно вытек, ты превратился в зомби и постеснялся мне об этом сказать, мелочь? — не то парирует, не то в открытую издевается мужчина, матеря про себя зашифрованный канал связи, что всё же создала пернатая сучка.
— Я похож на зомби? Или на стесняшку? Может на зомби-стесняшку? Блядь… — Джек морщится от слащавости фразочки и представленной картины и тихо ржет, вглядываясь в дальние прожекторы города, — Хуево-то как звучит…
— Неужели всё-таки вытекло?
— Да иди ты!.. — вяло огрызается Джек, опираясь ладонями о подоконник и слегка наклоняясь, чтобы чутка высунуться из открытого окна и посмотреть по сторонам.
— Уже, как видишь, — голос раздается за спиной мальчишки и тот вздрагивает, что вновь лишь забавит Блэка, — Так что ты говорил про зомби? По мне, так больше половины сходится.
— Да? И что же? — Фрост мигом разворачивается и нагло смотрит в глаза мужчине, пытаясь скрыть улыбку под возмущенным выражением лица, — Я тупой?
— Это первое. Второе, ты такой же тощий, как высохший труп и…
— Да много ты в трупах понима… — Джек обрывает себя под конец фразы, увидев опасные искры огня в глазах напротив и понимая какую хуйню и кому сморозил, — Да блядь!..
— Понимаю сопляк, ещё как понимаю и разбираюсь, — словно ребенку, авторитетно заявляет Ужас, по полной издеваясь над смутившимся мальчишкой, — Не тому ты это сказал. А возвращаясь к теме, то ты почти идеальный на роль зомби: ссохшийся труп обтянутый бледной кожей, тупой, мозги наружу вытекают, причем с завидной регулярностью, потому ты ебешь их другим, дабы свои пополнить, так — достать и сожрать десертной ложечкой, двигаешься медленно, хуже улитки и, конечно же, издаешь нечленораздельные звуки чаще, нежели адекватные понятные слова.
— Какие мы проницательные и умеем даже проводить аналогии! — обиженно шипит парнишка, — Я поражен вашей смекалкой, о Ужас! И, блядь, когда это я нечленораздельные звуки издавал? Вот скажи…
Питч почти доволен взбешенным мальчишкой, потому действует на опережение и кусает Джека за шею, специально причинив легкую боль, отчего белоснежный вскрикивает и жмурится, а после приглушенно рычит, чувствуя болезненную хватку и на талии.
— Например — эти звуки, — он знает, что выйдет победителем, и пока Фрост не видит, позволяет тени улыбки проскользнуть на губах, — Или ещё более непонятные, откровенные… взахлеб, когда ты подо мной, когда стонешь, кричишь, просишь загнанно и задыхаешься.
— Твою мать, Питч! Я… Я… — Джек сглатывает накопившуюся слюну, прикрывает глаза и знает, что проиграл, как блядь и всегда, и сдается, роняя голову на грудь мужчине, — Какая же ты сука, Кромешный Ужас 604!
— Забыл? Сука это у нас ты, более подходишь.
— А ты кто? — позволяя намек на улыбку и подняв голову, заглядывая мужчине в глаза.
Тварь ночи, что вырежет любого ради забавы, но ты единственный бессмертный для меня…
— Сам знаешь, Фрост.
Блэк, не задумываясь над действиями, поглаживает мальчишку по спине, дозволяет быть сейчас так близко, и прищурено вспоминает сегодняшний день, смотря на темный Север, где отсвет только от нескольких фонарей на округу да и от дальних прожекторов 604.
— А теперь поговорим, — нехотя начинает Питч, чувствуя, как уже от первой фразы парень напрягается в его руках, — Ответишь мне, какого черта ты так боишься обыкновенной иглы под кожу?
Иглы, шприца, зверем затравленным смотришь на ампулы и перебарываешь подсознательный животный страх, уверенный, что я этого не замечу.
Ужас кивает себе в мыслях, когда предположения подтверждаются и Джек, вздрогнув, моментально отстраняется, не желая смотреть в глаза. Интерес подогревается ещё больший; что же блядь скрыто в том промежутке времени, где точкой отсчета стало убийство его родителей в четырнадцать и возвращение на Кромку в шестнадцать?
Два года…
Где ты проебывал два года, Фрост?
Но сволоченыш отвлекает, шумно выдыхает, словно с чем-то собравшись и, наконец, поднимает голову, теперь смотря не так боязно.
— А ты ответишь, откуда у тебя такой профессионализм в медицинской сфере? — Джек чутка склоняет голову на бок и подозрительно прищуривается, — Я видел швы… И помню когда ты меня вытаскивал из коматоза. Думаешь, я настолько дурак, что не отличу дилетанта от того, кто, так или иначе, был связан с медом, причем долго и упорно, учитывая сегодняшнюю лекцию об антидотах и взаимодействиях препаратов на организм?
Сволочь, что прекрасно может анализировать и схватывать всё налету, но, блядь, как дело доходит до собственной безопасности, становится тупой амебой. Мысленно и невзначай принимая смышленость мальчишки, но даже не желая давать ему нить, дабы зацепится за что-то или начать развязывать озвученную тему. Питчу хочется ответить более грубо, дав понять Фросту, что он та ещё сволочь, а не смертник 604, но желание слишком необоснованное, вызванное злостью, нелогичное, потому вслух он говорит совершенно другое:
— В этот раз можешь считать, что я позволяю тебе не отвечать, бляденыш.
— Так если блядь, то какого хуя держишь? — фыркнув на резкую смену настроения и темы, Джек вновь склоняет голову на бок, только теперь налево, хитро притом ухмыляясь, — Может, вновь разбежимся? Пошлешь нахуй, или что ты делаешь в таких случаях?
— Опять бесишься? — с силой дергая белобрысого идиота к себе ближе и едва ли удосуживая его взглядом.