Волчонок хлопает по плечу Лиота, и подмигивает специально. Желание обернуться и посмотреть ещё раз на бессознательного уникального велико, но Дай себе запрещает, и в молчании, пока Троица дожидается его последних слов, обдумывает весь план ещё раз, и как-то с грустью смотрит на пожеванный кончик трубочки. Жалко, что вкусность купленная любимым так быстро кончилась, хотя он и старался растянуть на несколько часов. Но здесь о таком грустить не стоит, и парнишка вырывается из собственных образов, мотая головой и опять позволяя челке закрыть пол лица.
— Завтра к вечеру он должен быть готов, — спокойно произносит Дай, все же собравшись с мыслями и осматривая каждого из Троицы поочередно, — И никакой кислоты и жестких пыток! Всё аккуратно, все благородно, без звериных ваших замашек. Мы должны подготовить идеальный подарок Ужасу. Думаю… — он всё же закусывает губу, забавно склоняя голову вбок, — …Он заявится за белобрысым или поймет, что случилось только к завтрашнему утру, не ранее. Потому время у вас есть. Двенадцать часов минимум. Развлекайтесь, ребята. А мы с Каем позвоним вам завтра. Чаушки!
Темноволосый мальчишка ещё раз приободряющее подмигивает всем троим парням и, протиснувшись между ними, уходит из операционной, впрочем, как и желает покинуть эту глупое, однако пока ещё надежное укрытие. Не по себе ему в этих железных коробках, особенно когда из-за жары где-то совсем вверху металл крыши начинает скрипеть из-за раскаленных лучей солнца.
Дайли не сомневается в исполнении его слов, однако вот в том, что они полностью его послушают и сделают всё эстетично… Однако, успокаивает наверняка то, что эти садисты ограничатся бестелесным, более психологическим насилием над мальчишкой. И это правильно.
Маньячную улыбку Дай скрывает, низко опустив голову и прикрыв лицо челкой. Как же хорошо всё сегодня утром сложилось! И план, разрабатываемый целых десять дней, с учетом последних записанных наставлений давно сдохшего Правителя, более чем удачно теперь исполняется.
— Ты выживешь. Ты должен!
— Кому?
— Себе?
Он распахивает глаза, с беззвучным на губах — «Питч!» Только ядовитая лампа над головой безучастна и лишь слепит ярко, отчего глаза слезятся и болят. Приходится жмуриться, и быстро вновь всё вспоминать. Напоминая себе попутно какой же долбаеб. А то, что долбаеб и все ещё тот же наивный мелкий пиздюк — стопроцентно. Умудриться после всего охуенного попасть в эту облаву, а до этого в пух и прах разосраться с Питчем — верх его ебанутства!
Джек прикрывает глаза и не верит сам себе и своим воспоминаниям. Надо было вступать в спор, вот надо было ему!.. Заикаться о том, что… Парнишка всхлипывает, не может сдержаться, не может больше врать себе, в какой же он жопе находится. И полбеды того, что вновь на столе шизоидов, его, как полностью ебанутого с диагнозом, больше волнует их ссора. То что наговорил, то что наговорили ему, и страх, что они больше не увидятся, он не увидит своего Ужаса, свое Солнце, более явственно вгрызается в душу нежели возможные предстоящие пытки.
— Всё чего я хотел — предостеречь, попросить беречь свою жизнь… — Джек щурится смотря на белый свет, — Всего лишь, чтобы ты берег свою жизнь, потому что я не переживу, если что-то с тобой случиться. Хотел сказать, что… у тебя есть я, есть тот к кому можно вернуться, ради кого стоит жить…
«Уверен, что ему в принципе важно, что ты есть, и ради тебя он должен жить? Так наивно думаешь, что ты ему настолько дорог, что это будет служить стоп краном или тем самым буфером? Той самой волей вернуться живым? Не забыл, что ты лишь временная собственность, за которую он и нахуй не будет воевать? С тебя лишь поржать, идиотина.»
Взвыть в голос, мерзко ощущая, как эхо отходит от белого кафеля стен и звоном слышится в собственных ушах. Да что ж за блядство! Как же он устал! Устал от этого пиздеца! Устал! Устал! Устал!!!
Джек бы тряхнул головой, или смахнул тыльной стороной кисти слезы, что стекают по вискам, неприятно затекая в уши, но руки привязаны, шея фиксированная ремнем, тело подобно мокрой вате и не слушается вовсе, и даже ног он своих уже не чувствует. Хреново это.
Про то, что и в этой ситуации его спасут, Ужас примчится и всех убьет, вновь его вытащит, на самом деле речи уже идти не может. Во-первых, Фрост слишком достал своего единственного, во-вторых, Фрост даже не помнит, где его выловили и сколько уже прошло времени, были ли рядом камеры, когда его вылавливали.
«Ебаный мальчишка, верящий в розовый замок и благородного принца спешащего тебе на помощь!»
Да нет. Всего лишь в однокомнатную квартиру в центре Призрачного Севера и в истинный Ужас 604, всего лишь. Верю в то что видел, и всё ещё…надеюсь? Люблю сильнее? Несмотря ни на что? Вопреки всему?
Джек ядовито улыбается, чувствуя, как трескается от этого кожа на губах, но все шире растягивает губы в улыбке и жмурится, не зная чего ожидать дальше, лишь спятивши фантазируя. В реализм он больше не хочет, насмотрелся, научавствовался.
Смешки и разговоры с той дальней комнаты раздаются неожиданно, приглушенно, но теперь более близко и это заставляет Джека вновь напрячься.
— Опа! Очухался! — Лиот, первым заходя в «стерильную», довольно потирает ладони, не обращая внимания на гыгыкающего Наса. Их последний — Рейси, не любит медленные пытки, он любит, чтобы все орали, и кишки прям на потолке висели, потому решил не участвовать. Но Лиоту и лучше — больше достанется, да и… Парень склоняет едва голову в бок, зная, что Наса более легче урезонить, если заиграется, а значит попрактиковаться самому в новых смешанных миксах будет проще. Мальчишка на столе для них сейчас идеальный подопытный.
— Кисонька… — Нас всё же берет свою театральщину и резкими несколькими шагами оказывается возле стола, нависая сверху от головы паренька, — Кисонька знает, зачем здесь и что с ней будут делать, а?
Но он не отвечает. Джек лишь сжимает с силой челюсти, так что жавалки играют на щеках, и руки в кулаки, но молчит, даже не реагирует.
«Посмотрим сколько сможешь не реагировать», — думается главарю Троицы и он пока ничего не высказывая вслух, лишь оставив словесную подготовку на Наса, подходит к маленькому железному столику, смотря на притащенные новые медикаменты, ингибиторы, нейролептики… Хороший микс может получиться.
— Дружок, притащи, пожалуйста, баллоны и маски.
— Ну дай ещё с ним проиграться, Ли!
— Баллон, живо, блядища! — рявкает своим хорошо поставленным голосом Лиот и Нас, наконец, покорно слушается, хмурится, попиздует за сказанным.
— Догадываешься что тебя ждет, мелкий? — пока сотоварища нет, всё же адекватно спрашивает Ли, через плечо оборачиваясь к Джеку, — Ты не выдержишь, потому проще будет сдаться в начале. Так уж и быть, по дружбе, ибо ты мне понравился, я сделаю тебе передоз, откинешься сразу и никакого этого пиздеца не увидишь. Я, видите ли, миссионер.
Лиот, разложив ампулы и шприцы в определенном порядке, отходит к парнишке, склоняется над ним, опираясь одной рукой о холодный металл стола, и улыбается, едва-едва, осматривая напряженное лицо Джека.
— Так что? Поверь, через пару минут для тебя начнется настоящий сучий ад. И никто…
Главарь Троицы спотыкается на своих же словах, видя, как мальчишка медленно, но совершенно искренне улыбается, смотря прямо ему в глаза. Этот взгляд, полный концентрированного безумия и жестокой ледяной ярости убийственно осаждает, ровно, как и улыбка беловолосого, словно Лиот здесь так — пятилетка перед матерым взрослым ублюдком, незнающий ни мира, ни жестокости, вот какова сейчас улыбка их «жертвы». На миг маньяку кажется, что он сам жертва, а Джек здесь победитель, полный доминантный хищник — хладнокровная тварь, в которой не осталось ничего живого и человеческого.
— Ад, да? — хриплым шепотом переспрашивает Фрост, не убирая улыбку, так что эти тихие слова пришивают Лиота леденящим ужасом, и он отшатывается от парнишки, — Это мой дом. А твой где, дружок?