Что блядь происходит…
Он дышит через раз, быстро и глубоко, непривычно нервно для себя, не понимая, почему не может успокоиться, и дрожащими пальцами зачесывает выбившие пряди волос назад.
— Что происходит?.. — хрипло на грани слышимости, но всё же в слух, анализируя пиздец творящийся в мыслях, и что хуже, где-то под грудной клеткой, где давным, блядь, давно поселился зверь.
Оборачиваться и смотреть на ноут нет никакого желания, и так, сука, ясно как день, что хуй он отключит камеры, ровно, как и забьет на эту белоснежную паскуду.
Отторжение и непринятие своих же мыслей медленно осыпается, и Блэк, наконец, чувствует первопричину злости и своего общего ебнутого состояния, чувствует, что под этим всем мечется тот же зверь… только, блядь, впервые напуганный зверь. Своими же эмоциями и напуганный.
Нихуя не временная. Нихуя не собственность.
Найти? Приволочь обратно? Отравить? Пулю в лоб? Дать разъяснительную работу или промыть хорошенько мозги? Оформить нормальные документы и выслать в другой город? Дать шанс на новую жизнь? Или всё же перерезать глотку?
Когда грозит опасность, когда есть преграда или же всё вместе, сразу появляются варианты, как от этой ебучей преграды-опасности избавиться. Избавиться раз и навсегда. Вот и варианты скопились…
Действительно уверен, что все эти варианты прокатят? Такой наивный или первый год с самим собой живешь? Реально?
Думаешь, поможет? В хуевом случае, думаешь, рука поднимется на него? Даже мысленно? Если уж представить этого не можешь, закрываешь даже образы этого от самого себя… А в хорошем… Даже если не будешь знать где он, даже если отпустишь. Промыв самостоятельно ему мозги или запугав... Уверен, что тебя остановит незнание города? Ты его из-под земли достанешь. Признайся уже…
Послать себя же — клиника. И он лишь бесится, невозможно бессильно взвыв, словно попал в какой-то ебучий капкан.
Знал же раньше, понимал! Но нет! И этот идиот… Слишком… верный. Идиот. Сволочь! Тварина, которая…
Питч взвинчивается окончательно, но запрещает новым подстегивающим мыслям появляться, ровно, как и отрекается от своего же страха, и того, что стоит за этим страхом. Он хуй поддастся этому, и уж тем более подпустит к себе этого белоснежного сученыша. Верное в этом ебучем скандале было одно — его слова — он давно перестал за себя бороться, и всё давным-давно похерил. И из-за какого-то шлюховатого пацана меняться или что-либо изменять не собирается. Не в сценарии проклятущей жизни. У него здесь одни смерти, грязь и личностная ванна наполненная кровью проклятых грешников. Вот это его реалия, а не ублюдский мальчишка вбившийся в голову лишь своей внешностью.
Упертая хладнокровная тварь, желающая лишь выжить!.. Хорошо. Давай посмотрим, что будет дальше. Насколько тебя хватит с такой тактикой…
Но Ужас херит голос в голове, своё же блядское недоздравомыслие, которое всегда и выручало, и плюет на глубинные мысли и страхи своей бешености. Плюет на первопричину того, почему так желает вновь найти и вернуть мальчишку.
Он останавливается на том, что ему пока что нужен этот бессмертный долбаеб. Никаких необходим. Просто нужен. Просто он не… наигрался с ним.
Тошнотворное и грязное после этой аналогии поднимается изнутри, и у него такое ощущение, что сейчас сам себя же этими словами и обмазал, как гноем, а не сравнил мальчишку с высокостатусной игрушкой.
— Ублюдство… — цедит хищник, но всё же сдается. Зная, что не сможет ждать. Прекрасно уступая хотя бы этому внутри себя. Чувствуя, что это его сожрет, медленно, но до конца.
Он найдет его… А потому загоняться уже нет резона.
После. После того, как найдет, после того, как вернет… Он всю ебнутую душу из Фроста вытащит, поиздевается над ним знатно и навсегда покажет, что этот блядский альбинос для него не больше, чем игрушка. Чтобы, тварь мелкая, больше не смел выдвигать свои ебнутые предположения и чего-то хоть требовать.
Благо ноут после всплеска неконтролируемой агрессии цел, и программа с онлайн камерами так же в норме, и можно собраться с мыслями, и проанализировать, куда Джек смог съебаться после того, как сбежал с территории Севера.
Три ветки метро. Две из которых в А7, и последняя за Кромкой. Первая совсем заброшенная, вторая — та, по которой он вечно добирается. Возле второй, которой они пользовались, камер нигде нет, лишь через улицу, через промежуток домов выходят на центральную А7. Но там по камерам мальчишка и близко не был замечен.
Питч просчитал точное время, за сколько бы быстрым шагом Джек до туда добрался, и уже оттуда смог бы упиздовать, либо до своих приятелей, либо на Кромку, либо в общаги.
Но в определенное время — с погрешностью в плюс-минус десять минут — его не было, камеры вообще никого не засекли в такую ебическую жару. Третью, самую длинную ветку метро он не берет в расчет, с самого начала не брал. Та темная, под конец не освещаемая и ведет к заброшенному нагромождению магазинчиков-будок за Кромкой. Там тупик, и пиздец резонно вколоть себе в ногу или руку какой-нибудь ржавый кусок старого металлолома.
Остается лишь первая линия в А7, тоже заброшенная. Но вот введено нужное время, проверка с легкой перемоткой, и блядь снова ничего и никого. Рядом с той веткой и выходом из метро стоит разваливающаяся десятиэтажка — старый центр переговоров, но на котором совсем недавно, и по блядскому стечению обстоятельств, тупые хранители успели установить две камеры. Твою ж мать во время. И взломать их и подключиться — плевое дело, но даже те камеры, с приличной высоты в три этажа, не засекли никого мелкого и похожего на Фроста. Да блядь из того завала метро вообще никто не выбирался!
— Где ты, уебище маленькое… — Питч говорит это вслух и тут же морщится. Докатился, твою мать. Но и остановить поиски не может.
Ты сожрешь сам себя, если его не отыщешь.
Едкая ухмылка, и всё же решая проверить третью ветку. Щелкая по одной из камер, установленной на одной из пятиэтажек, которые полукругом разбросаны возле того самого последнего третьего спуска, находящегося за Кромкой.
Мысль, когда нахуй половину контейнеров успели растащить, освобождая спуск, он пропускает, сам находясь без понятия, но на камере, рядом с частично видневшимся сбоку расчищенным входом в метро, нужная для него картинка.
Пару набранных цифр, стуча громко по клавишам, и нужное время показывает то, что он и искал. Неужели блядь!
Пиздюк таки умудрился взять яйца в кулак и пойти самым тяжелым и темным маршрутом, видимо на эмоциях, как и всегда. На записи, на странность хорошо улавливающей, мальчишка с ебанутым раздраем в поведении и эмоциях, медленно выбирается наружу, но даже не оглядывается вокруг разъебанного в хламину тротуара, который в нынешнем времени служит скорее дорогой для проезжающих машин, и, понуро опустив голову в капюшоне, направляется на запад от метро. В кусочек заброшенного Ди решил рыпнуться? Ну, не дурость ли?
Питч медленно наблюдает за беловолосым, пока фокус камеры его ещё ловит, и уже наверняка знает, где искать мальчишку, как на записи негаданно сука появляется машина — серый фургончик старого образца… Из него по быстрому выпрыгивают трое отморозков, и даже не шифруясь, незаметно подходят к ничего не увидевшему, ебанутому в своей прострации, Джеку…
Чернильное пятно ледяной ярости на миг застилает видимость, но он продолжает смотреть, цепко наблюдая, как несобразившего ничего мальчишку легко похищают, усыпляя с помощью вонючей тряпки, и быстро затаскивая в непримечательный старый фургончик.
Тот же фургончик, что пару часов, по разным временным отрезкам и с разных камер, колесил по А7 и Кромке. Мысль, что эти трое ебланов спланировано искали именно Фроста четко долбит мозг, и, блядь, Питч на сто процентов уверен, что, как всегда, альбинос до этого где-то засветился, и его сука искали, и блядь нашли! Выловили! Сильный удар кулаком по стулу, так что подскакивают все легкие вещи, даже дрогнув, качается расшатанная крышка монитора ноута.