Наивный, искренний, честный, открытый, жертвенный…
...Преданный?
Тупой!
Крайняя степень тупости предлагать убийце свою жизнь и без шанса на собственное спасение! Тупость быть таким открытым и беззащитным! Тупость отдавать себя, зная что нихуя в ответ не получишь! Тупость открывать себя настолько наивно!
Ты, блядь, его спасение, и вот почему он не бегает от тебя! Но ты ж блядь против, ты ж затеял игру в собственность. А у белоснежной погибели хоть и нет мозгов, но на сучесть — твою же ж сучесть — есть гордость и смелость. Ебнутая в такой реалии смелость. Он хотя бы может признать чего хочет от тебя, чего требует, ты же… даже в мыслях признавать не желаешь…
Достаточно мыслей, ненужных, опять-таки тупых, бесполезных. Как только нужный этаж и дверь перед ним, только там Джека нет, лишь трое укуренных парней, лыбятся ебануто, но один, икнув, указывает пальцем вверх.
— Опять за парнем? Следующий этаж, левая дверь, Линдси съебалась, и хата свободна…
А Джек здесь узнаваем, но уже похуй, особенно после этого «опять». Во что блядь этот Фрост филигранно успел вляпаться меньше чем за три часа? Ну вот какого хуя? Почему? Как у него так получается? Как он вообще выжил сука с таким везением? Ебучий мелкий козел отпущения!
Ужас бесится, Ужас вновь в ярости, не то на саму ситуацию, не то на тупого подростка, не то на себя же, что по сути так и есть. Тупость, ебаный старческий маразм бегать, сука, собачкой за этим белобрысым идиотом, возвращать его, эмоционировать. Это клиника, это сука его казнь за то, что делал с другими. Это, сука, хуже электрического стула! Это под ребрами, это даже не вырвать, не забыть, не изменить. Это его сжирает и скоро доберется до главного комка… Питч ненавидит мальчишку, ненавидит насколько может, ибо под ненавистью к нему, кроется ещё большая ненависть и презрение к себе же. К тому что делает с ними, с ним, этим белобрысым куском не…счастья.
Только вот херова ругань на тупого пацана прекращается, стоит услышать крики и маты на нужном этаже за нужной дверью… Выстрелы и маты…
Ну какого нового хуя, Фрост?! Кто ещё по твою душу пожаловал? Кто блядь вообще посмел пожаловать?!
Он как всегда — вовремя, и двое уебков, окружившие парня, не проблема, хотя и натренированность есть, да и костюмы…
Какого хуя охрана, причем, судя по всему, внутренняя элитная охрана Шпиля делает здесь?
Внутреннее сопоставление и слишком всё хуево в констатации, пока первому он перерезает четко глотку. А после и добирается до второго, бешеного и буйного. Неопытный ещё, нервный какой-то… Они за Джеком и это ясен хуй, но, а этот третий, что трупиком на полу, кто его?
Всё затихает после гулкого удара последнего тела о старый прогнивший пол. Взгляд на мальчишку и желание высказать этой белоснежной бляди всё о чем…
— Джек? — впервые вот так кратко, осторожно, едва переводя дыхание и затыкая внутренний монолог, и не убирая собственные ножи за пояс.
Джек ли это? Его тупая белоснежная погибель не способная на самозащиту? Его Джек?
Неадекват?
Теперь четко ясно, кто разворошил третьего. Ещё одна догадка и сопоставление — те шалоёблы, которых Джек распорол под мостом, не были случайностью. По крайней мере… Щелчок с предохранителя…
Прекрасно, у Фроста ещё и ствол, отобранный ебическим везением у охраны!.. Заряженный, с глушителем, но с полным магазином, и руки у идиота белоснежного даже не трясутся. И с таким взглядом потерянным и не здесь явно, хуй пойми, можно ли будет достучаться до него? На что Джека так триггерит?
Те два года, которые он проебывал. Все догадки и теперь дополненные звенья встают моментально на свои места в голове Ужаса: охрана Шпиля, зажигалка, крики Фроста о том, что больше никто его не тронет и не будет использовать… Шприцы и иглы… Посаженный к хуям организм и сердце…
Блэк догадывался; делая плавный кошачий шаг ближе к неадекватному подростку… Он думал, прикидывал; взгляд на положение рук мальчишки, и как быстро тот сообразит и нажмет на курок… Он знал правду, как только увидел тогда ту зажигалку, но верить только не хотел. Но по любому привело все к тому, что он теперь стоит перед этим мелким загнанным… зверёнышем, не зная, как подступиться, как достучаться до перепуганного в усмерть Фроста. Ибо состояние мальчишки — край, грань, на которой тот может вытворить всё, что угодно, даже не осознавая и защищая лишь себя.
Маленький, опасный, непредсказуемый, побывавший в том ебаном пепелище и лучше сейчас сдохнет, нежели вернется обратно.
Что они с тобой делали?
Что они посмели с тобой сделать?
— Фрост, ствол опусти… — не повышая тона и не пытаясь даже наехать. Джека сейчас только словами, потом, возможно, только потом рукоприкладством: филигранно по лицу, чтобы отрубился, либо просто несколько хороших пощечин, но лучше, чтоб отрубался, ибо с таким срывом молодую психику Ужас восстанавливать не умеет.
— Не смей даже подходить! Я не вернусь туда! Ни за что! — рявк в ответ и ясно с первого слова что мальчишка не здесь, в гребаных воспоминаниях, в эмоциях, в панике, когда мозг не осознает происходящего. Ещё хуевее, чем ожидалось на его же блядство.
— Тише, опусти ствол, мальчишка, давай, — ещё один плавный незаметный шаг к Джеку, который, ясен хуй, не понимает уже даже кто перед ним.
В этой ситуации хуево всё, особенно факт, что Блэк немного так не в тему — не сможет помочь, не сможет по-обыденному напугать сам — нынешний страх Джека не перебить ничем, даже обыденными наездами и черным лезвием в горлу…
— Джек…
— Нет!
— Джек, ты блядь вообще узнаешь… — не выдерживая такого напуганного и тупого пацана, но Фрост срывается, перебивая сразу же криком:
— Каждый хотел меня туда затащить! И все… все, твари, улыбались и знали, что будет, на том вечере! А я верил, долбаеб с неприкосновенностью… И вот опять сука решили за мной, решили вернуть, решили, что я… опять поверю! Но хуй там — не дамся, никогда больше! Не…не отдам себя… — щелчок с предохранителя снят и теперь четкое на курок, это пиздец его психике, — Ни за что не вернуть! Лучше здесь подохну!
— Зверёныш… — злобно шипение вместо нужного — «тише, угомонись, испуганный белоснежный», — Давай в адекват или рискуешь подстрелить того Ужаса, из-за кого рисковал в последнее время.
— Ужас?.. — отчаянное, на грани хрипа, и едва ли взгляд Джека проясняется, а рука с пистолетом дергается, — Питч? — мальчишка на доли секунды верит, ощущает что-то помимо страха и адреналина, но это смывается новой порцией злобы и паники, он хмурится, вновь грубо заговаривая подрагивающим голосом: — Тоже пришел добить? Не утруждайся, не порть… репутацию. Я сам вполне могу…
Нахуй мысли и нахуй эмоции, когда летят тормоза, и Джек так легко переводит дуло пистолета себе под челюсть. Хватает с него.
— Фрост!
— Не подходи! — рявком на всю комнату и отшатываясь почти в угол, вжимая глушителем больно в изгиб подбородка, ясно давая понять, что шутки кончились давно, и эта жизнь его выебла по полной и больше не нужно ничего. То чего Джек так жаждет — не будет исполнено, не будет в будущем. Нехуй. Эмоции выбеляют раскаленными жгутами всё, что давало покой и надежду.
— Чертова ты погибель, да успокойся же ты! — но на взбешенный тон Блэка мальчишка лишь вздрагивает, тихо жалобно всхлипнув.
Не пойдет, не так, не сейчас быть сукиным сыном, если он не хочет, чтобы мозги Фроста разлетелись по всей стене. Не хочет же этого, да?
Подожди ещё полминуты и выясни, — ебическое язвительное подсознание и конечно же блядь проигрывая своим принципам.
Он нихуя не хочет его упускать, терять не хочет. Не сейчас. А потому перебарывая себя и свое бешенство внутри, вспоминая, как там нужно — у тупых людей в таких ситуация… Может это подействует на Джека:
— Зверёныш… — более снисходительнее, — Давай же, не еби нам обоим мозг и не смей терять последние остатки мозга, которые у тебя всё же есть. Опусти эту хуевину и… Давай, Джек, я не умею уговаривать, просто отдай мне его…