Лишь опасное шипение в ответ, и приходится идти на хитрость, пнув, так удачно валяющуюся гильзу под ногами, отвлекая мальчишку звуком, на который он естественно, в таком состоянии, переводит внимание.
Секунды, но их хватает, Питч вырывает это время и в один шаг оказывается рядом с парнем, выбивая пистолет из ледяных пальцев, и в эту же секунду дергает на себя вскрикнувшего Джека, который, поняв что произошло, начинает вырываться, шипеть и царапаться. Но теперь Ужасу похуй, он сам утробно низко рычит, отпуская себя, словно осаждает и прижимает дергающегося мальчишку к себе сильнее.
— Угомонись, мелкий зверёныш… — достаточно приглушенно, но отчетливо для самого Фроста, прижимая скулящего мальчишку сильнее к себе, — Здесь кроме нас никого, так что расслабься… Хотя пиздюлей, что опять съебался, дома получишь.
Джек тихо всхлипывает, но тут же шипит, пытается сделать больно, но хер у него это получается, и ему приходится бессильно взвыть, пытаясь отстраниться, не пускать вновь это существо к себе так близко, не давать лучам своего смертоносного Солнца вновь опалить и ослепить. Тщетно. С Ужасом всегда все тщетно. Проиграно. Проебано в хламину.
— Глупый… — недовольно рычит Питч, дергая больнее, на одно из резких попыток Джека вырваться, — Опять, как и всегда, тупой. Чем только думал? Мелкий и… — не остается слов и даже уже первоначальной ярости, и мужчина, уставшее выдохнув, с тихим рыком вновь повторяет такое подходящее сейчас: — Зверёныш.
— Они расскажут… Они за мной… — Джек всхлипывает, кусает губы и жмурится, едва ли подпуская, больше пугаясь того, что это произошло — за ним пришли, его нашли, его хотят вернуть обратно.
— Не придут. Не найдут. Угомонился, — как всегда сдержанно и даже грубо, но с этим же и давая силу и надежду самому Фросту.
— Питч… — Джек прикрывает глаза и позволяет себе наконец вздрогнуть всем телом, до боли в пальцах сжимая черную кофту на груди своего мужчины, как же ему страшно и вовсе тупое вертится на языке: — А ты меня… убьешь?
— Всё блядь пытаюсь. И нихуя. Никак, — с ухмылкой своему хладнокровию, ибо оно сука, тает, как только белоснежный появляется рядом, — Так что хуй тебе, белоснежная погибель. Проебался ты, когда писал ту хуйню…
— Только в этом проебался?..
Проебался во всём. В каждом слове проебался, Зверёныш…
Только ты, конечно, как конченая мразь, ему такое не скажешь. Даже самому себе не подтвердишь.
— Бери рюкзак, и на съёб из квартиры, — вместо собственных поганых мыслей, отстраняя от себя зареванного пацана.
— Питч? — Джек едва ли приходит в относительный адекват, скорее автомат в голове, но не понимает зачем сьебывать или зачем так спешно, да и нахуя Ужас…
— Не сейчас. Бери свое и жди меня в подъезде.
— Но…
— Не заставляй меня называть тебя по фамилии. Живо, блядища мелкая! — рычит злобно Ужас, и Джек слушается, даже не самого тона, а взгляда, которым опаляет Блэк. Он послушно хватает свой рюкзак и, не смотря на трупы, вылетает из бетонной коробки на лестничную клетку на один пролет ниже.
А Питч всё делает инсценировкой, не сложно, не долго: стирает отпечатки, под правильным углом подбрасывает пистолет, нож Джека и показательно меняет характер нанесенных ран. И теперь даже матерый криминалист иль сыщик не додумается, спишут на неопытность охраны и личные желания, возникшие перед целью, то есть Фростом. Никто не поймет, что здесь произошло на самом деле. Его профессионализм и стаж хлеще всех заучек-гениев, кого сюда могут пригнать, даже если поступит приказ от самого главного из Белого Шпиля. Нариков этажом ниже в расчет брать не стоит, мальцы обкуренные настолько, что через час уже не вспомнят, как сюда попали, не то, чтобы кого-то из сегодняшних «жильцов» этажом выше.
Он берет за шкирку Джека и тащит наконец на Север, равнозначно молча и даже без приказов. Джек и сам не отстает, Джек сам ещё не до конца понял произошедшее, потому даже не сопротивляется. Вот и нехуй.
Перспектива разбирать проблемы и попадалово Фроста охренительная, но, судя по всему, ему придется. Ибо его ебучая интуиция достаточно четко так намекает яркой вывеской, что от мальчишки не отстанут, мальчишку будут искать. Мальчишка попал давно и только блядским чудом выбрался из того пиздеца.
И хуй пойми как, даже возможно угрозами, но сегодня он вытащит из этой пакостливой белоснежной сволочи всю информацию о его прошлом. Всю и по микрочастицам, не упуская деталей. Страшно ли Джеку или нет, противно или тошно — похуй по слогам. Он сыт, в глотку уже не лезет насколько. Джек расскажет, а после уже можно будет думать, как, что и где предпринять, дабы от этого ебнувшегося уникума отъебались.
Ужас притаскивая мальчишку домой, не уставший, скорее раздраженный, заебавшийся везением Фроста. Он закрывает двери и громко швыряет грязные ножи на стол, пока не обращая внимание на белоснежного. Хотя бы минуту в тишине и без видения этой погибели, ибо если наоборот, то убьет нахуй. И это срабатывает, он даже не замечает Джека, даже не слышит его, снимает кожанку, запускает черный ноут и когда понимает, что пауза затягивается на добрых минут десять с момента возвращения, наконец обращает взгляд на парня.
И сука опять видит Джека потерянным неадекватом, тот возле стены, зажатый, по прежнему испуганный, только теперь едва ли из-за другого. Мальчишка вроде и здесь и одновременно нет, и приходится его вытаскивать, опять. Опять! Подходя вплотную и встряхивая за грудки, и Джек выбравшись из своих воспоминаний впервые при нем так испугано вскрикивает, чуть ли не залепляя пощечину, озлобленный и острый — дикий…
Зверёныш.
— Угомонись.
— Я не вернусь туда, ни за что! А если такое случится — перережу себе глотку, перед этим захватив всех, кто там будет, кого смогу…
Джек всхлипывает, Джек не может успокоиться, и все расспросы Питч оставляет на потом, не церемонясь больше он загоняет идиота в ванную, приказывает смыть всю кровь с рук и привести себя в относительный порядок. Мужчина хлопает дверью, иронично теперь сам запирая пацана в ванной.
Как же всё у них ебануто.
Слышится всхлип, шум воды… Не кран в раковине, душ. Вот и заебись. Питч медленно скользит взглядом по своей квартире. Тихо, лишь шум воды позади за дверью. И все так как и…нужно? А если б он не встретил тогда этого мелкого? Сейчас бы была полная тишина и ноль проблем.
Ужас представляет эту тишину и пустоту, и в момент охуевает, как это непривычно. Индифферентно теперь для него. Без… Джека? Джек за несколько месяцев успел сотворить такое?.. Ебаный ты ж нахуй.
Позади четкие, но тихие маты и шипение душа под мощным напором… едва уловимый, но для него очевидный запах кровавого пара. Усмешка на тонких губах и, пожалуй, Армагеддон таки наступил в тот момент, когда без Фроста стало пусто и непривычно.
По итогу, через полчаса, мальчишка выходит в одних старых разношенных джинсах, босоногий, мокрый и… голубоглазый, всё ещё трясущийся и перепуганный. Орать на него сейчас анрил и бестолку, да и не хочется вообще. Возможно уничтожить лишь, как вариант — пулю в голову… как выход из всей ситуации…
И это гребаное в идеях — а может ещё не поздно действительно уничтожить? — смешит и кажется уже слишком тупым.
Он сам себе уже кажется тупым с такими-то надеждами. Давно ведь стало ясно, что Фроста тронуть невозможно, нереально. Не захочется вообще никак.
Какая-то инородная, сука, форма жизни, ебучий симбиот — во внешней среде моментально подохнет, но блядь с ним рядом — как с носителем, обретает вполне осмысленную жизнь и силу. Гребаный иномирный альбинос.
Но вслух пока Блэк ничего не говорит, раздраженно цыкает на внешний вид и раздрай парня, стараясь, как можно более брезгливей его осмотреть. Но нихуя не получается достоверно ещё на том этапе, когда мальчишка решается и поднимает на него взгляд. Убийственно детский, по-прежнему напуганный, и равнозначно наивный.
Джек хочет произнести что-то, но слова не вяжутся, и он обрывает себя на едва слышном:
— Питч…
И моментально сжимается насколько может, рефлекторно обнимая себя руками, последнее не то опять психологическое, не то он тупо мерзнет, стоя без верха и плюс ещё босиком…