Джек рычит на это, даже не дав девке продолжить, и сразу же медленно растягивает губы в ухмылке, одним взглядом прекращая её тупую болтовню. Его поведение четко дающее понять — хуй он что скажет, как бы она не выёбывалась перед ним.
— Джек... Так ведь тебя зовут, да? — соткав маску понимающей, эдакой опекунши, осторожно переспрашивает Фея, хотя двое долбаебов за её спиной свидетели, она пиздец как хочет уебать пацана за такое нахальство, —Послушай, Джек, тебе лучше не сопротивляться и…
— Как и ты не сопротивлялась, да? — с какой-то садисткой ухмылкой наобум выговаривает Фрост, но увидев, что попал в какую-то пиздец больную точку ухмыляется ещё поганее, пряча взгляд за челкой, — Ну давай тогда, поделись, как? Может, я пойму, а?..
Под это холодное, прозвучавшее в полной тишине с такой едкостью, мимика Феи трескается, она просто, блядь, как фарфоровая маска разбивается и летит к хуям вместе с миролюбивым планом завербовать мальчишку. Туф со злостью бьет ладонями по железному столу, резко вскакивая со стула, скрипуче отшвыривает его ближе к двери. Вновь из-за этого уебана странные мысли и эмоции лезут в голову и ей на миг становится мерзостно. Тварина малолетняя! Теперь она не скрывается, хищно прищуривается и склоняется над ним, стараясь смотреть в глаза:
– Ну хорошо, сучёнок. Не хочешь по хорошему, будет по плохому!
Холод в её изменившемся голосе пугал бы, равно и угроза, но Джек до кайфа под ребрами уже знает другой холод, совершенно блядь на другом уровне, и его это нихуя так не пугает. Он лишь откидываться фривольно на стуле и поднимает руки, наводя правую на девушку в виде сложенного дула пистолета и, прицелившись ей в лоб, типа выстреливает, с тихим — «Бах!» на губах. Джек ухмыляется тому, как её миловидное лицо кривится от злости и как она выскакивает из допросной, а за ней и эти два дебила, которые нозили с самого начала. Лишь знакомый ему Банниманд напоследок кидает чересчур злобный и внимательный взгляд. Но Джеку розово-фиолетово на плюшевого детективишку, и он вновь опускает голову, пряча лицо под волосами и капюшоном.
А Туф бесится даже покинув тесную уебищно-мерзкую комнатку, вместе с таким же уебищно-мерзким пацаном. Она уже его ненавидит.
— Найдите мне на него всё! Всё, я сказала! Эта тварь что-то знает, и я это докажу! И не приведи этот ебнутый город и все руководство Шпиля, он не расколется к утру, я, сука, со всего отдела шкуру спущу! — рявкает разозленная Фея, проходя по охуевшему замершему отделу, и громко стуча каблуками.
Ник сразу ретируется, под предлогом выполнять работу, на самом деле не хочет попасть под горячую руку, а Астер же всё ещё следует рядом. Он в равной степени понимает, что пацан как-то да связан с блядским Ужасом. Жаль, в первый раз этот белобрысый ушлёпок наебал и выкрутился, жаль он не смог его расколоть и крыть было нечем... Может и не было бы стольких смертей, если он тогда постарался и пиздюк всё рассказал. Но ничего. Теперь у младшего детектива вся ночь в запасе, и он выбьет дурь из этого пидора малолетнего. Он всё узнает. И даже больше!
«А тот, первый шизик, пиздил сильнее…» — проносится мысль в голове, и Джек сплевывает кровь на бетонный пол, и слишком ядовито лыбится несмотря на боль… Один несильный удар в челюсть и это всё от взбешенно детективишки?.. Хуета! Его хлеще пиздили.
— А ты её поёбываешь… Ве-е-ерно… Потому считаешь, что она, в случае чего, прикроет твою морковку, да, серый? — издевается внаглую Фрост, с ехидством на какое только способен. О да… он филигранно выбешивает этого сукиного сына Астера на срыв.
А вот нехуй было тупому детективу выебываться и спрашивать личное, нехуй было врываться бешеным зверьком и гнать какую-то хуйню. И то, что Фрост в наручниках и, возможно, к утру отправится на нижний хим этаж в ошейнике, не страшит. Уже нет. Подохнет — ну и хуй там! Значит, ебнуто появившееся мечта — дожить до двадцати — так и останется мечтой. Однако перед своей казнью, Джек разъебет им всем психику…
— О да… ещё как, ушастый, — почти уже ржет в слух Джек, и — о да! — ему вновь почти заезжают по лицу, но резко вломившийся в допросную второй бугай, останавливает взъерошенного долбаеба-детектива, заламывая ему руку и оттаскивая с грубыми матами параллельно. Гневный взгляд на Джека, но орущего и обещающего его убить Астера утаскивают из допросной, и вновь дверь хлопает и закрывается на ключ.
— Ну и пиздуй, ебнат! — рявкает вдогонку Джек и ржет психом конченным. Но как только шум за дверьми едва ли утихает и перестают быть слышны крики Банниманда, парень сразу же падает головой на сложенные на столе руки.
Он пиздец как устал. А с виду можно принять за факт, что он не спал, вымотан допросом или ему скучно, но на самом же деле Джек заебался быть тварью. Он не знает насколько ещё его хватит. Сколько уже прошло часов?.. Дней? У него таки поехала крыша и это всё еще тот же час? Ему недолго осталось? Сколько ещё? Сколько?!
Хотя…
«Ты ведь будешь защищать его до самого конца. Сдохнешь, но никому никогда не скажешь про…»
— Любовь моя… — только губами, беззвучно, ударяясь лбом о холодную столешницу пару раз.
Сука, если он выберется каким-то чудом, если его к завтрашнему утру не пристрелят и не отправят в химотделы и он ещё раз увидит свое Солнце… Джек больше не сможет молчать. Всё скажет и… будет что будет! Он так заебался и не его роль быть хладнокровным ублюдком. Он…
Джек фыркает и думает, что Ужас будет прав, если кинет его. Нехуй. Он бы себя тоже кинул.
— Он что-то знает! — вспыльчиво доказывает она.
— Да что он может знать? Ну был он на облаве, когда Шипа загасили, и что? Ну выбрался, блядь, чудом, ну засекали его не раз на Кромке и А7, ну в общаги хакеров мотался… Но блядь это почти каждый, сука, подросток живущий на Кромке делает!
— Они все там полегли! Все, Норт! — уже орет Туф, и плевать, что её идеальная прическа пошла котам под яйца из-за постоянных резких движений, — Все йети, все подростки, там не было ни одно живого! И это либо сделал Шип, либо после дочистил сука ебаный Ужас! Так почему, когда мы проверили на высокочастотке этот снимок и улучшили изображение, то там был правда этот пацан, почему он выбрался как ни в чем не бывало?!
— Ты блядь посмотри на него! — Фея делает взмах рукой на широкий экран с камеры в допросной, — Посмотри внимательно! Он — хуев альбинос, он блядь находка для любого психа в этом ебучем городе! Шип бы от него просто так не отстал, он бы из него фарш сделал, перед этим обкончав! Мальчишка не мог выбраться из здания живым, не мог вопреки, сука, всему! Равно и не может он с такой внешностью выживать на улицах А7, в глубинах А7! И это значит, что он либо шлюха, либо блядь... я не знаю!..
— Хочешь всем этим ором высказать, что его тогда пощадил по каким то причинам сам Ужас?
— Да я блядь не просто это хочу сказать! Я ору вам про это! Долбаебы! — она скидывает с края стола кружку, разбивая в дребезги. В переговорной на минуту гнетущая тишина, и лишь едва слышно сбитое дыхание самой наемницы.
— Я хочу вам показать его поведение и доказать, что он не просто свидетель, он связан с Ужасом. Хуй пойми как, и хуй пойми насколько сильно, может, не знаю, это питомец его, может хер пойми — информатор, но пацан знает его, — Туф говорит уже спокойно, тихо, но от этого более уверенная в своих словах и интуиции. — Мне нужно ещё пять часов… Мы его расколем, какой бы тварью упрямой он не был. У каждого есть своя точка боли. А после, уверена, мы сможем выйти на Ужаса. Потому верьте мне, сученьки, и за работу!
К нему заходят поочередно, как ебаный кастинг палачей. Заходят, задают пару вопросов, под оконцовку надавливают, выискивают, блядь, слабое место и наконец кульминация — припугивают отделами ниже тридцатого… Там, где одни отбросы, которые давно превратились в животных и не помнят даже свои имена, — гнилостный сброд ублюдков на которых даже не тратят время и место на электрическом стуле, их просто используют в виде рабов. И его пугают этим, пугают что запихнут туда, и даже там охраны никакой нет, только ток в ошейниках и твари с шизой в проломленных головах.