Впервые и такое? У нее теперь блядь нет сомнений, что мальчишка как-то связан с Ужасом! И связан так, что эта тварь не потрудился выйти на контакт! Эврика, блядь! У них в кармане победа длиною в семь изнуряющих лет!
Однако, как только видео, небольшое по времени, загружается, и появляется картинка, ликующее внутри у Туф обрывается с душераздирающим звоном и падает вниз души.
В явно затемнением помещении, до жути ей знакомом, где всегда дофига диванчиков и мягких подушек с игрушками, разбросанными по полу — центр гостиной, — сейчас слишком темно и мрачно; возле или на этих самых диванчиках сидят до боли ей знакомые, но сейчас настолько заплаканные и бледные, — те кого она считает…
— Туффи?.. — тихий, всегда звучащей весело, но сейчас жалобно голос шестилетки режет по внутренностям, — её названная помощница, ещё одна Кроха в приюте, который Туф давным-давно поклялась…
— …Нам страшно… нам очень страшно, Туффи! — всхлипывает мелкая девчушка в зеленой пижаме, с заплаканными лицом и все еще худенькая, забравшаяся на диван с ногами, сжавшая вся, но обнимающая прижавшуюся к ней другую потеряшку — златовласку четырех лет. Кроха смотрит словно прямо через монитор своими большущими зелеными глазищами, пытается не плакать, но губы у нее всё равно дрожат, — Туффи… Здесь страшный дядя… Он... — девочка всхлипывает вновь, перепуганная, но упрямо выполняющая то что ей велели, — Он говорит, что вы… вы взяли и держите у себя то, что принадлежит только ему!.. И… это самое глупое... что вы могли сделать. Он сердится, он очень-очень сердится на вас...
Её надрывный голосок обрывается из-за всхлипа двух мальчишек, что сидят возле кресла слева, поджав под себя ноги, но угрюмо молчащие, испуганные и не поднимающие голов.
— Ублюдок… Сука! тварь! — она не выдерживает того, что видит, не может выдержать, сжимая кулаки до такой степени, что в ладони до крови вонзаются ногти, но Туф не больно — это хуйня по сравнению с тем что происходит внутри. Он посмел... он нашел! Нашел самое охраняемое, оберегаемое годами, единственно, что у неё осталось, её маленький замок, её приют! Он...
— Ебаная ты тварь! — вскрикивает девушка на всю переговорную, не замечая, как Астер и Ник совсем близко возле нее и их шокированные взгляды. Ей даже плевать на слезы наворачивающиеся на глаза и страх, который вообще не должен существовать на её лице. Она вытравила все страхи, но сейчас ужас поднимается из глубин, смотря в зеленые глаза любимой шестилетней Крохи.
—Девочка моя!.. Они… Они же не причем…— шепчет вслух Туф, хоть и понимает что это лишь запись, но не может себя сейчас контролировать.
Это видят и напарники, но равнозначно не ожидавшие такого, всё что угодно, но не такого, прибывают в ахуе, не решаясь даже что-то сказать, хотя и Астер порывается, хочет положить руку на плечо девушки, поддержать, успокоить, видя её реакцию, впервые такую искреннюю. Однако Ник ловит его взгляд и мотает головой — не сейчас, не тронь её или пиздец.
«Он не сделает им ничего, не в его принципах, не в его стиле! Он не посмеет!» — бьется паническое у неё в голове, и Туф хочет надеяться, верить, только тишина вновь разбивается тихим испуганным голосом старшей из всех тех, кто собрался сейчас в темной гостиной:
— Туффи, здесь так мерзко пахнет… Тут... такой же запах как из сарая, к которому ты запретила подходить…
«В будке генераторы на горючем топливе», — с ужасом вспоминает Фея. Бензин.
— …И что-то рядом с диванами постоянно пикает…
Фея вздрагивает на этих словах, судорожно пытаясь не разораться или не... что вообще ей делать?! Что ей делать сейчас? Как... Но если запись, то наверняка с ними ещё всё хорошо! Наверняка.. Худшее может позади, осталось полминуты видео, мельком на таймерную полоску, но она ошибается впервые настолько жестоко.
— … нам очень страшно! Туф! — отчаянный оклик в пустоту, потому что там, в той гостиной, её нет, и её подопечным Крохам страшно до жути, и страшно до гребаной жути становится ей самой, когда она понимает почему все затемнено, когда черное серповидное лезвие появляется рядом с лицом зеленоглазой крохи, и темная рука, затянутая в черную перчатку, приставляет это серповидное лезвие к невинной детской шее.
Он стоит позади дивана, держа их всех на прицеле. Пол уходит из-под ног Феи и она отшатывается от экрана.
— Пожалуйста, Туффи... приезжай, приезжай к нам! Тогда ничего не будет... он так говорит. Вся твоя команда и… большие йети... и друзья, с которыми ты нас обещала познакомить... У вас два часа, ровно два часа с то…того как я закончу говорить, он так говорит... Туффи, пожалуйста! Мне страшно, а взрослые куда-то делись и не приходят к нам!.. — мелкая жмурится, но тут же вновь смотрит в камеру, дабы не напугать своим состоянием других ещё больше.
— Если всё сделаешь так, то... мы с тобой будем ужинать и играть, как раньше!.. А... если нет, то будет... как в Яблоке…
Видео обрывается на следующей секунде, и только черный экран и убивающая резкая тишина.
— Яблоке? — тихо недоверчиво переспрашивает Ник, хотя нахуя в такой ситуации и сам не понимает.
— В Яблоке. Эта сука знает даже про это, — Туф прикрывает глаза и шумно выдыхает, резко разворачиваясь на каблуках к выходу, — Подпольный цех детской работорговли, под секретным кодом Яблоко. Операция с грифом секретно пять лет назад. Я была командиром. Мы пообещали контрабандистам выполнить все их условия, взамен, чтобы они отпустили захваченных десяти детей. Второй план, в обход их требованиям, представлял собой план перехвата, но он провалился потому, что эти уебки как-то это поняли и расстреляли всех заложников, — Фея стремительно направляется к выходу, уже приняв для себя решение, смахивая с лица слезы, — Если мы не сделаем всё, как он сказал, не оставим управление без охраны и не уведем все спец группы туда, он подорвет приют со всеми детьми. Вот что значит, как в Яблоке…
Она врывается стремительно, так, что даже желание на сон пропадает, и Джек, уставший и вообще не понимающий какого хуя да сколько прошло времени, отодвигается резко, прижимаясь к спинке стула, с удивлением смотря на невменяемую сучку-детектива. С ней что, начальство поговорило с особым пристрастием или же…
— Туф не надо! — пытается остановить Астер, но она лишь одергивает его руку, порываясь к белобрысому тваренышу из-за которого…
— Говори, сука мелкая, что тебя с ним связывает или завтра на электрике жарится будешь, я тебе это обещаю! Говори, блядь такая! — она злющая, не контролирующая свою ярость и страх облокачивается о стол, нависая над удивленным парнем, и плевать на мандраж в плечах и кончиках пальцев.
— Говори кто он по-хорошему! — хоть она и кричит, но её голос дрожит так, как может дрожать у человека, явно побывавшего только что на грани, на грани истинного…
«Он что-то вытворил», — приносится ослепляющим лучом в мыслях и сердце Джека, но свою робкую радость парнишка прячет под садисткой улыбкой, видя теперь неподдельный страх и панику на некогда стервозном лице детективши.
— Говори! — рявкает она, ударяя ладонями по столу и желая разорвать парня на части, — Я... я вас обоих уничтожу! Убью нахуй, голову оторву! Я по стенке его размажу!
Но Джек лишь молчит, улыбаясь, почти наслаждаясь её ужасом в фиолетовых глазах. Видимо, любимое Солнце зацепило за очень болезненное, но вместо ответа, вместо насмешек и ещё чего-то другого, Джек то ли на радостях, что Питч всё же что-то сделал ради него, то ли в отместку за то, что тут над ним издевались, лишь медленно пододвигается и целенаправленно заглядывает ей в глаза, с довольно тихим, но не менее неотвратимым:
— Он сожрет тебя на завтрак.
И Туф задыхается от этих слов, от серьезного взгляда пацана, который вот теперь действительность не шутит, парень со стопроцентным знанием это пророчит. И это её кроет по самому хуевищному раскладу. Фея лишь шипит, вскидывается, но даже не касается его. В голове стучат слова своей бедной Крохи, и ей лишь остается молча выполнять, что приказано, если она не хочет, чтобы бомбы и бензин не уничтожили единственное, чем она дорожит за всю свою поганую жизнь.