— Мне всегда было интересно одно, это по секрету, и не для протокола, юноша, — на этом он смотрит из-под очков прямо в глаза Джека, как бы уточняя, что он действительно здесь не для записей, и ему самому попадет за такие приходы, — ... Когда и... с кого всё началось? Сперва с чего, а после с кого? Кто был первым в… списке?..
Седоволосый мужчина раскладывает почти веером папки — закрытые и списанные в утиль дела семи-девятилетней давности — на столе, давая свободно парню любую рассмотреть или даже почитать.
— Это все, кто был убит семь лет назад… Дела давно забыты, закрыты, лишь часть оригинальных, остальные — копия на копии, — он указывает на десяток тонких папок, — Потому что часть из этих представленных не просто садисты, а люди с именем, которые вполне своей мерзкой сущностью могли запортить репутацию Шпиля, если вы понимаете, о чем я.
— На белом Шпиле клейма ставить негде, ровно, как и на их главах, — Джек осекается такой своей откровенности и поднимет взгляд с папок вновь на мужчину, — Это не для протокола, профессор.
Пожилой профайлер лишь понятливо кивает, и раскрывает один из списков, передавая Джеку.
— Если уж у меня странное хобби в частном расследовании старых дел, то по истечению стольких лет я всё равно никак не могу взять в толк… Их слишком много было «до», были, конечно и после… Но... Почему именно тогда, семь лет назад? Крупных или слишком изощренных дел было не так уж и много, в том числе выявили нескольких маньяков из тех же высокопоставленных мест, но цель мне не ясна до сих пор… В этом списке громкие имена тех лет: и Синяя роза — мясник, что крошил кости девушкам, укладывая их в могилы из синих роз, и извращенцы маньяки Близняшки, с подпольных аукционов, скупающие похищенных богатых парней и издевающихся над ними… Красная смерть, Потрошитель из С13, Дорожный маньяк, что был очень крупной шишкой из Шпиля, Когти, что ошивался по успешному Кью, и разрезал подростков и женщин в возрасте…
Пока взбудораженный историями тех лет профессор говорит, рассказывает, Джек, немного расслабившись, и пока есть такая возможность, перебирает папки с омерзительными уебками-маньяками, и часть их ему даже знакома по статьям и вырезкам новостей, но вот часть… Тогда, семь лет назад, было пиздец как много извратов, пока не появилась рыба покрупнее…
Фрост хочет закрыть уже пятую папку, как случайно, на предпоследних листах, из личного дела одного из таких тварей мелькают фотки. На одной из таких маньячина, на вид такой себе плейбой, с какой-то своей пассией или жертвой? Хер разберешь, но Фроста что-то привлекает в этой фотке. Парень оставляет папку раскрытой и всё же берет фотографию в руки, разглядывая внимательнее. Ну... мужик, явно из мажоров, да такой из себя холеный, даже может быть для девчонок и сасный... Ну с девушкой… смеются, явно не подозревая, что их снимали в этот момент. Скрытая съемка, значит за ним уже следили…
— Люк Лэнсен Харрис, являлся главным заместителем первой ветви руководителей Белого Шпиля. Он же Дорожный маньяк, что убивал несвойственно тому времени и классическому для организованных modus operandi… Проще сказать технике, — поправив очки, вставляет пояснительный комментарий профайлер, удивив заострившееся внимание Джека на данном деле.
А Джек почему-то часть пропускает, не так же существенно, он всё еще держит фотку, неосознанно проводя по ней пальцем, и задерживая взгляд на девушке. И почему же?.. Она молоденькая, наверное не больше восемнадцати, красивая, с такой улыбкой игривой... У неё черные, как смоль, волосы, распущенные волной и слишком светлые насыщенные глаза, даже в тот солнечный день, когда делали фото это слишком, не карие, а почти цвета хорошего виски… или янтарь? Фрост вглядывается в запечатленный кадр и думает, где он уже её видел? Эти черты, глаза… Почему она так ему знакома…
— Одна из последних вип жертв… Кэтрин Блэк...
На этих словах у Джека что-то обрывается внутри и на миг темнеет в глазах. Рука, дрогнув, выпускает фотографию и пальцы леденеют ещё больше, и пока профессор что-то говорит, что-то словно под ватой, Фросту пиздец как хочется заматериться или заржать в голос или же... да блядь сделать хоть что-то, чтобы остановить ту ебаную лавину, что поднимается с глубин долбаной души.
Не правда! Не верь! Не смей допускать это до себя! Ты не выдержишь! — он отмахивается лишь, судорожно мотнув головой и все ещё не слыша что блядь говорит этот заумный мужичок.
Мутированный, не похожий ни на что ранее, страх иглами под кожей, и в сам факт совпадения Джек ни на одну ебливую долю не верит, не в этом городе. Не в этих условиях! Равно теперь одно — понятно, где он её видел.
Не её, но… они пиздец как похожи, так, что Джеку индифферентно хочется пустить себе пулю в лоб, но он только медленно по логике понимает, что последует в рассказе дальше. Парнишка глотает бритвы, застрявшие в горле, обескуражено не готовый к такой правде, к такому прошлому своего бесценного и не знает как управлять своими же черт возьми эмоциями…
Шуршат папки под тихий голос мужчины — нераскрытое дело, но Джек всё же медленно прикрывает глаза, рефлекторно сжимая руки в кулаки. Палится и на нахуй страховку, но ему так прозрачно уже похуй, когда перед ним ещё одна папка, дело которое списали, создали, как всегда ебучую видимость оплошности и забросили в утиль, как тысячи остальных.
— Он творил жестокие, страшные дела, с садизмом устраивал на своем бронированном джипе на дорогах аварии с большим количество жертв и летальных исходов, что примечательно — предварительно за неделю до того выбирал цель, знакомился, обычно это были девушки со средне обеспеченных районов, заводил дружбу. Чаще просто флирт, Люку нужен был контакт с ними, даже минимальный, а после караулил их на перекрестках или в машинах родителей, друзей и... врезался на полной скорости…
Это все поясняют достаточно серьезным тоном, рассказом, какой мразью был этот сукин сын, но Фрост лояльно пропускает, ему до ада под ребрами важно другое нераскрытое дело, та авария девятилетней давности. Джек кусает губы до крови, чтобы не было так мерзко больно внутри читая эти, почти стершиеся, строчки — погибли все, лишь она на месте ещё была жива до приезда скорой, была в сознании и... Мать, отец и их двое взрослых детей, младшая — Кэтрин Блэк и её старший брат…
Нет, блядь! Нет! Нет! Нет!
Он неосознанно проводит дрожащим пальцем по надписи — «…Питч Блэк» и хочет завыть в голос от гребаного понимания и боли, только теперь не своей! Джек тупо не знает, как описать то, что внутри выжигается и подыхает сдирая куски мяса попутно, вроде не своё, вроде и болеть не должно, но оно убивает медленно и беспощадно.
— ...Это дело списали специально, не стали вносить в общие протоколы. Она была для него особенной, он дружил с такими необычными, как она, после привечал, ухаживал, обольщал, заводил романы, и в конечном итоге подсаживал на сильные наркотики… Когда же девушка надоедала или был пик его игры с ней, он подстраивал аварии… К сожалению, в той аварии погибли все члены семьи, а Люк вышел чистым из воды...
«Не все. Один выжил…» — проносится в опровержение злобным в мыслях Джека, и гребаный тремор по всему телу, но похуй даже если спалится, равно на то, что опять ебаное мокрое по щекам. Что? Почему именно сейчас?
— Так значит… — перебивает мужчина, отвлекая внимание Джека на себя, но никак не ожидает столкнуться с таким ледяным и злобным взглядом; профессор наконец понимает столь нетипичную, резко сменившуюся, реакцию подростка, который одним взглядом даёт понять, что ещё хоть слово и он убьет нахуй. Джеку не до допроса, Джеку уже не до чего, и хоть одно неправильное слово и он разорвет, за эту тему, за это нераскрытое дело… за...
Мужчина составляет свой пазл до конца, щурится слегка, но не зло, скорее проницательно осматривая зверёнка, который сейчас сидит напротив и оплакивает, сам того не осознавая, а может быть и осознавая?