Закинуть в трущобы или сладенький вылизанный район, и покончить с их ебаными недоотношениями… Нет, всего лишь банальный трах!
Банальный, да?
Пусть, сука, живет, существует, ищет себе работу и выживает. Такому, как он, наверняка хоть что-то да отведено. Найдет себе кого-нибудь и будет, сволочь мелкая, счастлив! Будет блядь с каким-нибудь выродком хуесосным… сука! — мысли кроют, и зубы приходится сцепить до боли, чтобы перебить представленное на миг.
Ну уж лучше и проще для всех так. Выкинет его, и дальше Фрост будет строить свою жизнь, искать квартиру или блядь место более благоприятное, без серийников, без психопатов, равнозначно на другом самом охуенном краю города, где шанса даже нет попасться ебаному отморозку. Хотя, разве новый мир такое предполагает? Или везение этого смертника?..
Найдет себе кого-нибудь… и будет, сука, с ним жить, предано заглядывать в глаза и позволять себя обнимать, найдет нормального гандона и… И гребаные боги упаси, если этот выбранный уебок посмеет хоть пальцем белоснежного тронуть, хоть на грамм испугать или обидеть! Голову нахуй снесет! Найдет и снесет в тот же день!..
Значит, как объяснить по нормальному Фросту свой долбоебучий характер и поведение — так это нахуй, вышвырнуть его, как поломанную вещь в новом городе — всегда, блядь, пожалуйста! Но сука стоит мальчишке с кем-то познакомиться, и пусть только этот потенциальный попытается обидеть мелочь, так ты взбешиваешься хуже конченого шизика, да? Ну не ебанизм ли это? Или факт, что ты будешь за ним наблюдать, будешь тем зверем в клетке, но следить по всем доступным каналами и защищать белоснежного — это так — игра ебаного воображения, и смеху ради на однодневный заёб?
Заявляешь, что готов его отдать, но у самого пелена белая перед глазами, стоит подумать, что к нему хоть кто-либо прикоснется или хоть пальцем тронет.
Дикость? Нет. Всего лишь пизда психике.
Нахуй идею. Просто нахуй. Иначе Фросту не видать никакой жизни. Проще закинуть его вообще в другой город, проще для всех, дать сука золотую карту с бешеным количеством кредитов или пейнтов и пусть валит, пусть устраивается, и нахуй не знать где он, как и что.
Мальчишка будет без тебя в чужом городе…
По первому переходу коридора, такого серого, вылизанного чистотой во второй бокс — отсек под стилизованый смотровой зал и по любому в этих заброшках до этого аукционы проводились, сто процентов.
Похуй. По слогам. Нет, даже по буквам. Просто фиолетово. Вообще безразлично на дальнейшую судьбу мальчишки. Пусть будет там, пусть ведет свою ебанутую жизнь подальше. Пусть вообще начнет блядь жить, недосмертник ебанный!
Лжешь! На процентов девяносто идя в точную ловушку за ним же, и при этом продолжаешь упрямо пиздеть, что он тебе ни к хую не сдался!
Блэк отрешается от ебаного сумбура в голове, от того, что так сильно кроет и выжигает, и хоть на минуты оценивая ситуацию; пусть движения и действия — всё отточенное, всё на автомате, но тупо занять голову, не думать, не чувствовать… Не уподобляться каким-то блеклым и низменным, что смертные зовут… привязанностью?
Смешно. Полный сука бред, но не попасться в импровизированную хрень идиотов всё же приоритетней, нежели разбираться с самим собой и своими загонами по одной конкретной белобрысой личности. Это банально не принесет ничего хорошего и значимого. Не нужно ему все это, и нахуй не сдалось после произошедшего девятилетней давности.
Это пора кончать, просто вытащить его и всё, и больше даже не говорить, — то что можно назвать логикой подстегивает, пугливо пытается перекричать гребанное рычание зверя внутри, и возможно у него и на этот раз останутся силы, чтобы уйти от ответов на свои же вопросы и блядского, слишком преданного, взгляда мальчишки…
Как в следующее растянувшееся мгновение к нему подбираются сзади почувствовать легко, равно сыграть на опережение, изворачиваясь дикой кошкой и чудом избежав наконечника иглы, скорее всего с транквилизатором, в шею. Одним точным движением выбить капсулу из рук молодого ебланата, возрастом примерно того же Правителя и вторым вьебать со всей силы ему под дыхалку, опуская обмудка на колени.
Что-то отвлекает, противно покалывает на левом предплечье ближе к плечу, взгляд на руку и зашипеть, понимая, что всё же тварь успел зацепить. Неглубокий сеченый… Похуй. А декорация пустой залы предполагаемо меняется: по ублюдскому таймеру механизм приходит в движение, и стена слева отодвигается, являя ещё одно помещение с прозрачным кубом-комнатой посередине. Заебись. Всё же был подпольный аукцион. И, судя по мотивам того, кто материт его сквозь зубы, это должна быть его клетка. Блядство! Равно и то, что этот уебок, пытающийся дышать у его ног, здесь не один, и четверо ебанутых психоидов выползают из потайного входа, нацеливаясь огнестрелами и шизануто посмеиваясь…
Они проиграли? Они выиграли? Как он здесь вообще оказался?
Дайли приходит в себя тяжело, голова гребаным образом раскалывается, и даже теплые руки родного, придерживающие со спины, не помогают сосредоточиться. И мальчишка не понимает, почему все ещё слышит лишь один звон в ушах.
Когда сигнал о захлопнувшейся ловушке был подан в центр управления, где он и сидел, и ждал команды любимого, он сразу же сорвался, дабы лично посмотреть, как его Кай суперски поймал самого Ужаса, а сподручные уебки психи — новая команда после Троицы — сделала более грязное и трудоемкое. Но его радостный бег по коридорам и эпичное, мать его, вторжение в зал было похерено, и непонимание, какого все валяются на полу, не успело даже сформироваться в мыслях, как кто-то с силой въебал его головой об косяк, а дальше пошла лишь темень и боль. И вот блядь это теперь?
Мальчик оглядывается зверенком в прозрачной кубе, всё таки… клетка для представлений, приготовленная для Ужаса, ныне стала их склепом. Дай не поймет почему, ещё не может додумать, что-то спросить и лишь скашивает мутный взгляд на пол, за пуленепробиваемые прозрачные стены, там, где коридор переходит в зал, валяются поломанные куклы поддельники, пятеро шизиков, отмороженных садистов, но ныне — трупы, ебаные разодранные трупы. И пацану правда становится дурно до тошноты. Не то от картины, не то от их клятого проигрыша.
— Кай… — тихо зовет паренек.
— Не переживай. Образуется, — на ухо спокойным тоном произносит мужчина и осторожно притягивает ближе, сам не понимая, как его могли засечь, настолько быстро вырубить и так четко. Не на ту рыбку они голову подняли? Что и как могло пойти не так? Ну и не зверь же он взаправду?
Почему? Схуяли? Что за дикая херня произошла меньше, чем за полминуты?..
Но констатация — они в собственной ловушке, на полу, поверженные, и он бы отдал все, чтобы посмотреть как этот уебок, стоящий сейчас в тени, сгорел бы заживо.
— И долго ты нас будешь мариновать, уебок? — рявкает злобно Дай, срываясь на эмоции после липкой тишины и вовсе не желающий здесь сидеть. Хотя даже он прекрасно знает цену «свободы» в данной ситуации.
А хищник таки выходит из тени. Медленно, Ужас подходит к гребаной ловушке, в которую чуть не угодил и лениво осматривает, хотя тянуть время — последнее, что сейчас стоит. План отличный. Просто невъебенный, и по измененной конструкции прозрачного куба, равно механизмам внутри на потолке все становится предельно ясно. Блэк лишь цыкает, пренебрежительно оценивая состояния мелочи, которую так заботливо придерживает старший садист. Какая мерзость.
Чё, сука, правда?
Плевать, пацаненыш отключится через минуту, сотрясение он ему обеспечил, а дальше дело неощущаемого ядовитого паралитика с седативным эффектом, легкого, но который уже распыляется внутри большого бокса.
И он принципиально теперь игнорирует мальчишку, всё внимание сосредотачивая на единственном выжившем взрослом здесь, смотря в злые глаза и задавая всего один чертов вопрос:
— Где он?
Но Кай лишь усмехается, опуская и медленно качая головой. Он видит состояние своего волчонка, матерится про себя, медлит, а после все же оттягивает мелкого в дальний угол, укладывая уже почти не сопротивляющегося мальчишку на пол. Понимание, что воздух стал гуще и почти незаметно слаще не так его колышет, как паника маленького любимого. Не нужно ему осознавать, что происходит. Пусть пока поспит. Это будет не так фатально.