«Что ты натворил? Зачем? Ради чего?»
Ебаная вина гложит, давит могильной плитой, и Фросту тошно. Он не тот из-за кого Питч должен…так встревать?
«Он чертов нарицательный, он — Кромешный Ужас 604, он есть первый и самый опасный, а ты считаешь…» — мысль обривается. Джеку похуй что там логического и морально правильного у людей, ему поебать с самой высокой и самой аморальной. Ему важно другое, и переживает Фрост за другое…
Смогут ли они уехать, смогут ли просто начать новую жизнь? Что может случиться за эти десять часов пиздеца?
Почему ты меня не оставил, хищник мой?
«Может ровно потому, почему ты, невменяемый абсолютно, поперся на автомате на Север и никуда более? И твой мозг выбрал это место, эту квартиру, как самое безопасное и, по сути, признавая домом?» — стучится в подкорке ещё разумного, но Джек неохотно отметает. Старается точно не давать волю чувствам.
И всё же… Если Джек знает, почему так поступил, даже будучи под наркотой, то действия и поступки Питча он расшифровать не может, никак блять. Что стоит его это злое — «Не беси и делай, как я сказал!», с этим почти заботливо отданым пистолетом и безбашенностью, когда целовал…
«Ему было мало…» — на уровне интуиции четко подтверждающее. И тут Джек согласен полностью.
«Мало настолько, что он специально себя стопорнул. И если бы было реально время и подходящие условия, ты бы сейчас извивался под ним, умоляя загнанно и со сорванным голосом… Но в равной степени тебе что-то подсказывает, что стопроцентно всё было бы по-другому.»
Хуже? Лучше?
Блядь, он до сих пор не может его понять, разгадать. Хотя…
Джек зажмуривается, пытаясь выкинуть из головы образы, — то, что он видел, его прошлое…
«Он больше никого к себе не подпустит. Такие не становятся прежними, а он — тем более. Он — выжженная дотла сука, похлеще тебя в трагизме жизни, и он не подпустит, не допустит вновь пиздеца. И отчасти Джек его понимает, но другой частью… Другая часть обливается кровавыми слезами, тем же ебаными слезами. Парнишка так его… желает. Всего. Не только тело, не только страсть и секс, а всего его, до каждого пиздеца, до всего нереальное и невозможного в жизни Блэка. Джек желает всю его жизнь, всего его как человека, как смертоносного Ужаса, со всеми грехами, мерзостями и уничтожающей ненавистью ко всему миру, он его так желает принять, сказать, что никогда-никогда не предаст…»
— Я просто хочу стать частью твоей жизни… Хотя бы стать тем, кто будет поддерживать, тем, кто может понять и разделить боль, кто сможет выдержать эту боль и принести хотя бы частицу покоя… — совсем тупое и придурочное вслух, на ветер по сути; сквозняк рвет его слова разнося по Северу, но по другому Джек не может. И вряд ли когда-нибудь скажет это вслух еще раз, тем более ему…
Джек наивен, Джек правда хочет всего того, что ему постоянно болезненно снится, но знает, что не будет этого. Равно и знает, что Питч уедет отсюда сегодня вечером. Они вдвоем, но только почему-то Джек не берет себя в расчет, все еще не доверяет своей ебучей везучести.
И чтобы не произошло, Джек хочет, чтобы Блэк выбрался отсюда… И по правде да… им бы поговорить. Поговорить начистоту и обо всём. О том, что происходит между ними.
«Ты уже не надеешься от него ничего услышать, не строишь ебливых воздушных замков, даже не думаешь о приемлемом — тупо жить вместе. Тебе либо всё — всего его — либо ничего. Просто твоя альтернатива середине — перерезанное на его же глазах горло. Так, чтобы стабильно не спас. Ты не хочешь уже быть просто кем-то.»
Как же глупо. Джек усмехается, и слезает с подоконника сразу на кровать, протягивая руку под подушку и доставая последние три таблетки. Нечто, что поможет побыстрее придти в себя, бутылка воды на полу возле ножки кровати, и он не глядя дотягивается до неё. Примитивные действия, но это его слегка отвлекает и успокаивает, а пистолет на коленях, как подстраховка. Ему не нужны форс-мажоры. Хотя, маловероятно, что полиция сможет выследить их на Севере.
Три больших глотка воды и Джек кривится, подавляя поднявшуюся враз тошноту. От всего мутит и тянет блевать, но побочка того, чем его накачали будет по любому, и он ещё легко отделался, как кинул ему перед уходом Блэк.
Всё же Дай… Этот мелкий уебок…
«Почему он так поступил?» — крутится в мыслях давно, и Джек знает ответ, правда не хочет признавать его. Тупому мелкому садисту просто стало его жалко, вот и отпустил…. Дай прекрасно понял, что худшей пытки, нежели у Джека уже есть, не придумать. Ебаное безразличие любимым, вот что за пытка. Парень ухмыляется так погано и без намека на прежнюю легкость.
«Не будь ебаной ванильной принцессой, Оверланд!»
Да он и не стремится.
Джек смотрит на медленно готовящийся к вечеру город вдалеке, на оранжевое небо с грязно-серыми облаками вдалеке, на юго-западе, и хмыкает. Возможно, ночью будет дождь. Возможно, эта ночь будет решающей для всего и всех. И после придет пиздец или может быть… счастье? Или он опять дебил? Много себе позволил… Да что он вообще себе может позволить?..
С такими мыслями Фрост не замечает, даже не слышит, как за дверью бесшумно подобравшись, стоит отряд из пяти отлично натренированных и опытных наемников. Однако внешне обряженные в непалевную форму спецотряда. Когда щелкает ручка двери, он пропускает, вздрагивая и… слишком поздно нацеливает пистолет.
Мальчишеский выкрик и последующие звуки выстрелов разносятся по всему нежилому дому, но затихают через пять минут. А ещё через пять черный броневик, припаркованный возле блеклого здания, отъезжает, с погруженным в него мальчишкой.
На 12 часов ранее.
Департамент. Центральное управление внутренней безопасности.
— Тебя сделали, как двенадцатилетнюю сучку! Тебя, Фейрис, и нагнули, заставив глотать поебень под ногами! Лучшая за пять лет работы, с хваткой бульдога, и тебя, как малолетку нагнули!
Ор слышится даже здесь в приемной, за матовыми дверьми и окнами кабинета Главного внутреннего управления. Астер с Ником переглядываются, нервно ерзая на мягких гостиных креслах. Хуево. Туф за все эти тридцать минут ора даже ничего не возразила. Расследование длится уже третий день, но только сейчас их вызвали наверх. Там и глава полиции, и общего участка и их мудак спонсор — Сандерсон, и говорят, еще должен подтянуться один из шишек Шпиля.
Нику всё это не нравится, он недобро складывает руки на груди и матерится про себя. Конечно, Туф ебнула весь участок своим приказом, понимая последствия, но и как человека — смешно конечно, — её судить и винить сложно. Эта тварь Ужас взял в заложники целый скрытый приют детей, и реакция хранительницы этого приюта понятна.
«Хоть что-то в ней есть от нормальной девушки», — хуево проскальзывает в мыслях Норта, но прерывается на последующем оре из кабинета.
— Пятнадцать погибших офицеров! Пятнадцать, трое нужных языков-курьеров, что копали под Альф и сливали информацию, часть оборудования и нужных записей! А ты ничего, вообще ничего, не смогла сделать!!!
Она лишь на это морщится, но молчит, опустив глаза вниз. Прав. На сто процентов. Но она знала, что ей будет за то решение, ещё тогда знала, как только увидела первые секунды видео. Сказать, что поступила бы по-другому — нихуя! За своих Крох она разъебет любого и сделает всё что угодно. Вот и сделала… Цена их спасенных нетронутых жизней — тотальный провал в деле и больше пятнадцати распотрошенных в участке. Не считая на месте локализованного небольшого пожара и взлома половины базы данных…
— Я понимаю… — едва выдохнув от своего ора, в годах мужчина, он же Глава внутренней безопасности, смотрит искоса на наемницу, — Все блядь понимаю. И твое решение и то, что ты отчасти пытаешься сохранить будущее, эти дети — редкость, им без твоего приюта не выжить, и все мы блядь здесь знаем статистику. Но отдавать ему, причем прекрасно понимая, весь участок на растерзание?! Фейрис, ну ты совсем ебанулась? Что мне с тобой делать?