— Мы можем ещё перегруппироваться и изменить план, тебе будет сложно, если…
— Заткнись! — рычащее затыкает девушка Астера, метнув на него яростный взгляд.
Что вообще он думает, это все так легко было организовать? Да её линчуют, если завтра они не вернутся с трофеем! На ебань ещё и от Лунного до сих пор нет ответа, нихуя! И значит единственное прикрытие — вот этот стоящий пафосно похуистичный Сандерсон. Какая же запара! Она ударяет каблуком по бетону, но сдерживает раздраженное шипение. Какого этот обмудок не идет за своей белобрысой сучкой?!
— А я ведь говорил… Хуевая такая идея… — Джек, понимая какой пиздец сейчас предстоит этой сучке, начинает ржать по-тихому, он качает головой, не веря в план и снова ржет. Как же блядь предсказуемо!
— Захлопни пасть, сученыш! — Туф, взбешенная такими поворотами, доведенная до ручки от накала эмоций и обстановки уже не выдерживает: наводит на паренька ствол, думая и впрямь пристрелить его, — Это все из-за тебя, ебаная мелкая тварь!
Грохнет и концы в воду, нехер. Ублюдок Ужас не узнает до последнего, что пацан сдохший, прокатит! Потому что выбора у нее нет, это последний шанс, и либо она его сегодня ловит, либо завтра её жизнь и жизнь её приюта идет по пизде.
— Туф, уймись, не дело это! — вмешивается наконец Норт, что до этого нависал угрюмой тенью возле Сандерсона. Обязанность конечно не ахти — охранять богатенького и авторитетного, но зато Туф меньше приебывается и донимает бесполезными уже приказами. Однако сейчас он не может промолчать… столько времени, а ему кажется, что все бестолку. Хуевая затея, но ещё не время, да и стопарнуть эту загнанную нервотрепкой наемницу стоит. Она еще пригодится им.
— Туф, серьезно… Пацан нужен ещё. Хватит ебать нервы. Не только ты на взводе, но вот это вообще нахуй не выход, — Астер поддерживает своего напарника, едва перекидываясь с Нортом охуевающими взглядами. Они могут понять, конечно, как сейчас тяжело Фее, но то, что она начинает срываться и терять контроль, нихуя не помогут им, если все же план сработает.
— Да похуй мне уже! И так наживкой сойдет, — она усмехается, растягивая губы почти в довольстве — шанс нашелся, ведь пристрелить пацана кажется отмщением за своих испуганных Крох, и Туф решительно снимает предохранитель на пистолете, так забавно наблюдая, как пацаненыш испуганно зажмуривается от этого звука и весь сжимается.
— Ну давай, сделай это, — звучит ледяной угрозой за спинами собравшихся, столь опасно и мощно, что острые ледяные иглы страха прошибают каждого присутствующего на складе. И только Джек вздрагивает не из-за страха, распахивая глаза и чувствуя, как проклятый, давно уже свое отживший, комок начинает биться вновь.
Возможно, это будет не столь прозаично и лампово, как ожидалось поначалу, несмотря уже на часть отсутствующих… Ужас на похуй не оценивает сопляков с автоматами, которые сразу же нацелились на него, и лишь наблюдает за этой кучкой собравшихся дегенератов долбаебов, которые все, как один, медленно, словно в животном страхе не решаются до конца повернуться и посмотреть на него. Правильно, так и подобает себя вести мясу. А они все — мясо для него сейчас.
Она нацеливается первой, под вскрик привязанного за ней белоснежного, но с ухмылкой — мол, мой план сработал. Нацеливается с долбоебическим и пафосным:
— А я знала, что ты попадешь в ебучую хуйню. Только теперь выхода у тебя нет. И ты позволишь сделать из себя ебаное решето, дабы я случайно не пристрелила этого сученка!
Ну что он может на это сказать? Заложив руки за спину, с едва ли недовольством приподнимая бровь на это высказывание, но обращается уже к семи оставшимся неуклюжим спецам, что стоят по периметру. За Джека он припомнит ей слегка позже.
— Тридцать восьмой район, А16 и трехсотка и с Двенадцатой на общагах. Выбор, надеюсь, очевиден? — Ужас говорит это спокойно, едва даже с ухмылкой, и лишь всполошившиеся мигом спецы понимают, о чем он. Адреса… У каждого ведь есть своя слабость. А там, в указанном, вся их жизнь, то что берегут, у каждого разное, но сам факт…
То как семеро некогда стойких солдатиков побратавшись с Феей, обещали чуть ли не горой за нее лечь, сейчас бегом ретируются из склада, с таким похуизмом на рявк ошеломленной сучки наемницы — почти удовольствием по его венам, но это и было предсказуемо. Сцена немая, и занимает не больше минуты, но за эту минуту он успевает оценить всё что происходит здесь, и в равной степени оценить состояние Джека… Тот же ахуй. Не ожидал. И отчасти есть за что.
Сам приучил мальчишку не надеяться.
— Ебаные твари! — рычит охуевшая от такого положения дел Туф, и не знает сейчас на кого переводить ствол. На сбежавших поздно, на Ужаса — естественно, только на сучесть стрессовки руки у нее трясутся, и даже поддержка ебаных детективов стоящих рядом не помогает, и угрозы взявшего на себя роль главного Ника:
— Думаешь если они сливнули, тебе отсюда есть дорога? Нас трое… И… — на этом седоволосый детектив спотыкается, невольно проглатывая слова от одного единственного опасного взгляда хищника.
Хищника, который не показывает то ебаное попадалово, которое будет вскоре. Лишь дразнит их, с неохотой, тягуче опасно делая первый шаг по направлению к ним… К ним ли? У него один взгляд — на мальчишку, и похуй на остальных, даже не замечая предупредительно наставленных пистолетов, и угроз, только взгляд на такого испуганного, потрепанного нервотрепкой и ненавистью окружающих белоснежного…
А Джек и не ожидавший, ошеломленный, вовсе не думающий, что так возможно, так бывает, с ним ли, с таким неудачником? Джек заходится в жалостном всхлипе и зажмуривается, мотнув головой, а в глотке одно отчетливое — «Какого хуя ты здесь делаешь?!» Но естественно не от злости и уж тем более обиды, а от того самого животного глубинного страха — Солнце же могут здесь ранить, Солнце могут…
Да какого хуя ты сюда явился?! Сволочь, сука ты эдакая! Нахуя?! Я не стою этого!..
Джек не додумывает, вообще не может представить происходящее, принять, как совершившийся факт, и все сейчас для него происходит слишком, быстро почти неуловимо, априори того, что время растягивается в самые значимые моменты, хуй там — оно летит: и большинство прожекторов на высоком потолке ближе к выходу гаснут, затемняя хищника, Ник с Астером не находят в этот момент паники ничего лучше, как перегруппироваться, и если Норт защищает теперь собой низенького Сандерсона, перепуганного и злобного, нацеливаясь на темноту, то Банниманд приближается к самому Джеку, с пушкой наготове, прицеливаясь Фросту в висок, но бледнее покойника. И только Фея не сдвигается с места, пораженная происходящим, надеющаяся на подкрепление, но которого по любому уже не будет.
— Перерезать одних моих мало, тварь! — на грани сдержанности фальшивит Туф, — Теперь дорога вам одна — на тот свет. И похуй что ты решил устроить, все равно не поможет!..
И это было бы правдой, если бы сучка Фея не медлила. Вечно они так — повыёбываться, потолкать заумные речи, лишь бы выебнуться, насколько матерые, пиздатые, или просто с паники нахуй не решаются стрелять, инстинктом выживания лишь желая сбежать… Это бесит Ужаса, не приносит ему ничего, кроме брезгливости и злобы. Только вот и сам он хорош, и инстинкт самосохранения кладет одним единственным, возле этой кучки будущих покойников — мальчишка, напуганный, дрожащий мальчишка, у виска которого заряженный ствол. Грёбаный белоснежный, с большими перепуганными глазищами, искусанными губами и ссадиной на левой скуле… И зверь внутри него ебал все риски ныне и в будущем для себя же. На первый план так ярко выставляя то самое потаенное, чернильное и пиздец опасное, которое подчиняете сейчас одному — вырвать из их лап своё, то что давно заклеймил.
Они уничтожат тебя. И ты это понимаешь, знаешь каковы сейчас риски… Только вот мальчишка вообще не в безопасности, и вытащить нужно его. Первостепенно.
До издевательства над сами собой — ведь для того, кто так лелеял свою жизнь и не подставлялся более семи лет, пиздец сейчас смертником становиться. Знаешь же, что в конечном итоге, при нынешнем раскладе, выйти отсюда сможет лишь одни из вас…