— После общения с тобой как же, станется!
Джек непроизвольно передергивает плечами после упоминания похищения и отводит взгляд в сторону. Правая рука резко дергается, чтобы потереть ключицу, где шел поперечный длинный разрез, но он вовремя спохватывается, сжимая руку в кулак.
Но всё это не проходит незамеченным для Блэка, и он, проследив за инстинктивными действиями мальчишки, только убирает нож, и пока беловолосый отвел взгляд, более серьезно его осматривает, вспоминая те раны, что были на бледном теле, когда он его забрал из пыточной.
— В следующий раз не витай в облаках, мальчишка, — ровно начинает Ужас, привлекая внимание Фроста, и стирая налет вечной перепалки, — В следующий раз удача может подвести и меня не будет, от слова совсем, и твоя невнимательность все-таки будет стоить тебе жизни.
— Но я же… — Джек моментально теряется от смены голоса мужчины и от серьезности переведенной темы, и только начинает оправдываться, но понимая это Питч лишь шипит, заставляя мальчишку заткнуться.
— Не спорь со мной! Я прекрасно знаю, как ловят таких как ты, и в какие моменты! За тобой следили, мелочь, следили и выгадали момент когда ты был далеко от этого мира в своих мыслях, расслабленный или, наоборот, слишком загруженный, но одно неизменно — сознание перестало быть на стороже и подвело тебя. Тебя сцапали, а твоя интуиция и не вякнула! И скажи сейчас, что было не так?
Джек лишь шумно выдыхает, но молчит, Питч прав, на сто процентов и словно сам был там сам, следил за ним в тот момент, когда его схватили.
— Так… Просто я…
— Мне плевать, что просто ты! Только вот от ублюдства этого города не убежишь, мальчишка. И в следующий раз, прежде чем на улице забивать себе в голову херни, и думать о ней, вспомни к чему тебя уже привела такая твоя привычка. И, может, тебя не вырубят в какой-нибудь из подворотен, и не расчленят на следующий день, где-нибудь на окраине города!
Чертово состояние паники и безумного страха, с черт пойми чем еще, бушует внутри подобно адскому пламени, и Джек уже тысячу раз пожалел что он начал эту перепалку и к чему она привела. Каждая секунда сейчас здесь подобно аду, каждое его слово — раскаленной спицей в незащищенное ребрами сердце, а про значимость слов, которые он даже не хочет понимать, и говорить нечего. Черт дери и свою идею припереться сюда, и злость Ужаса!
— Ты злишься, — порывисто выдыхая и опуская голову вниз, пряча взгляд под выпавшей челкой, понимает Фрост, озвучивая это тихо вслух.
«Хватит, твою мать! Прекращай это и уходи, придурок!»
— Я, скромно так сказать, заебался натыкаться и вытаскивать тебя полуживого практически на каждой из моих вылазок весь этот месяц!
«Оверланд, не смей! Просто разворачивайся и уходи!»
— А я рад, что ты находишь меня и вытаскиваешь, — поднимая голову и с серьезностью в голосе смотря в глаза хищника.
Наступает короткая пауза при которой Блэк успевает осмотреться паренька сверху донизу и сделать еще одну пометку в мыслях, но после он, без своей привычной раздраженности, серьезно заявляет:
— Не испытывай судьбу. И не забывай, с кем сейчас говоришь, Фрост. У меня переменчивый характер.
— Я заметил… — Джек фыркает и слегка улыбается. Но понимает, что больше так не может, не сможет поддержать хотя бы еще одну тему или услышать хоть слово, и поспешно делает шаг назад, по направлению к выходу. — Потому, вынужден ретироваться, чтобы не испытывать ваш характер и силу воли, о Ужас!
Он почти уже у двери и импровизирует, отвлекая обоих, — делает легкий театральный поклон, а после открывает дверь, чтобы уйти.
— Доиграешься, — звучит хриплое со спины.
Фрост же невесело хмыкает и закидывает рюкзак на плечо.
— Уже доигрался… — тихо проговаривает парень, но чуть громче добавляет, — До встречи. Хотя, надеюсь, больше в этом сезоне не пересечемся. Я на дно.
И хлопнув за собой дверью, быстро сбегает из пустого дома. И только в двадцати метрах от злополучной этажки Фрост останавливается и позволяет себя вдохнуть влажного воздуха.
Беловолосый парень прикрывает на секунды глаза, порывисто выдыхает и все произошедшее обрушивается на него со страшным пониманием и болью. Он до боли зажмуривается и просто не хочет больше ничего. Прохладные капли через несколько минут попадают на разгоряченную кожу руки лица и Фрост открывает глаза, безэмоционально надевая рюкзак и молча уходя из заброшенного квартала.
Рубикон выжжен и пройден по новой.
«Давай, Фрост, живи как хочешь дальше…»
====== Глава XIX ======
Прикуренная сигарета и сизый дым, ядом въедаясь в легкие — так просто, так охотно. Он бы принял этот яд с радостью, чувствуя как по гортани вниз, разъедая кожу, оседает никотин и смола, и еще с десяток хуевых химикатов.
Так просто.
Но он только откидывает голову на позади стоящую заляпанную колонну и хрипло смеется. А начиналось всё не так.
— Правда? — с усмешкой на бледных губах и перед глазами минувший час.
«А сегодня мы поговорим с профессором психологического центра и постараемся понять, что же руководит…»
Помехи вновь заглушают противный голос, и он щурится, чувствуя, как в окно врывается сырой воздух из-за дуновения прохладного ветерка.
«И шизофрения порой не самое страшное, что случается у таких личностей, а их степень опас…» — голос вновь разбивается на электронные составляющие и стирается белым шумом в старом радио. Чертов город после недельных дождей и серии кровавых убийств снова на ушах, а толком сделать ничего не могут.
Он ухмыляется и позволяет волне сырости из окна окутать его, почти не сопротивляясь и вдыхая запах мха и химии, перемешенной с запахом ржавчины, которая после дождей расползалась на груде старого железа на внутреннем дворе.
У него опять начинает болеть голова. Сильно. Будто огненный обруч надели на голову и затянули гайками. И он жжет, стягивает, прожигает кожу, череп и выедает последние соображающие извилины.
Он проклинает себя и эту неделю.
Ведущий по-прежнему что-то вещает, а ему похер уже до такой степени, что если бы объявляли об эвакуации из-за сброса на город ядерной бомбы, он бы и с места не сдвинулся. Настолько бесполезно и неэффективно для самого себя.
Гребаное чистилище и так под ним, куда ж еще хуже?
Но… Если представить, что так и было бы… Бомбардировка, эвакуация, неминуемый конец от взрывной или ударной волны — под тысячу мегатонн тротила… И к хуям испепеляющая смерть. Он бы сдвинулся, задергался в первую очередь, твою мать. Только не из-за себя, не из-за своей полудохлой шкурки.
Джек облизывает пересохшие губы, и не ведет даже бровью на дальние визги из приоткрытых окон — чертовы бордели начали работать даже днем, даже тут, в захудалом кусочке безлюдных бетонок на границе с северным А7. А он по подлому почти не помнит, как сюда добрался. Голова же, как и час назад, раскалывается, а ему по-прежнему похуй…
Парень прищуривается, хотя солнце не светит в окно, а прячется за грязно-желтыми тучами, и переворачивается на спину, закидывая одну руку за голову, а другой прикрывая глаза.
Какое же позорное блядство.
А внутри столько теперь всего копошится, как херовы насекомые — только страшнее, но никак их упорядочить или снова выжечь он не может. Да и хочет ли он этого на самом деле?
Столько всего, а он лежит, уже второй день ни черта не делает, и практически не бесится, не истерит. Ничего. Все разом, подобно лавине, накрыло его и так и не отпустило, но и не выплеснулось наружу. И лучше бы что-то было, хоть что-то проявилось. Но Фрост был до омерзения, самому себе, спокоен. Ни одна эмоция, после того как он ушел, не проявилась на бледном лице, никакого сопротивления и заплыва против течения, если уж свою херову участь и судьбу можно обозвать течением.
А ветер постепенно набирал силы: с новым порывом в его комнатушке впервые послышался звук от сдвинутых ветром занавесок и он вздрогнул от этого сильнее, чем ожидал. Словно это не ветерок подвинул металлические скрепы вверху и ткань, а словно над ухом раздался выстрел пистолета.
Это уже нервоз — стопроцентно, постепенно и наверняка переходящий в неврастению или же шизофрению. Глубокий психоз и расстройства личности…