— Какого. Хуя. Ты. Натворил? — шипяще по словам интересуется Ужас, но даже не придает акцента на вопрос. Ровно, как и не ожидает услышать адекватный и осмысленный ответ.
Сказать, что он не ожидал, ровно промолчать. Потому он и не спускает всех собак на дрожащего Фроста — бесполезно. Беловолосый щенок в состоянии шока, и не надо быть матерым убийцей, чтобы понять, что эта мелочь кого-то прирезала, а теперь и двух слов не в состоянии связать.
— Они там… Я не хотел, понимаешь?.. — блестящие из-за слез серые глаза с испугом смотрят на него, и Джек словно не слышит своих же слов, шок берет в свои права всё осознание и парнишку заклинивает на одном: — Это случайность, не было выбора… Питч, они там, под мостом… Сами начали ведь!
Как только мальчишка севшим голосом договаривает последнее, до Блэка доходит вся паршивость херни в которую опять попал Фрост.
— И как же, твою мать? — не отпуская из цепкой хватки, против воли заставляя мелочь смотреть в глаза.
— Не знаю, не помню… — в панике шепчет Джек, который потихоньку начинает реально осознавать. — Я не хотел. И эти четверо…
— Значит четверо.
— Я правда, я же не…
Джек осекается и опять замирает, даже не скрывая, что на глаза вновь наворачиваются слезы. Он хочет продолжить, однако его больше не слушают: Блэк отпускает его и выхватывает грязный нож из оцепеневших пальцев; окровавленный увесистый полукинжал швыряется на пол, отчего Фрост вздрагивает, как от удара, и загнанно смотрит на своего персонального убийцу.
— Я правда… Я не хотел, — вновь шепчет в непонимании беловолосый, пока мужчина обдумывает дальнейшие действия, — И они во всем виноваты, убить меня хотели, а теперь... Питч, я не знаю что делать… Они же еще там, шевелятся… Живы…
— Живы? — вкрадчиво, переспрашивая ледяным голосом, и беловолосому ничего не остается, как только неуверенно кивнуть.
А Блэк не может найти слов для этого малолетнего идиота, только шипит, впервые действительно яростно, зверино — не сдерживаясь. Пиздец мальчишке. Он-то знает. Только априори тому, чтобы выставить того за дверь или проще — убить, моментально срывается, захватив со стула черную кофту, хватая паренька под локоть и выставляя его за порог. Решая и в этот раз вытащить Фроста из жопы, в которую тот попал по своей невинности или же дури. Пока хрен его поймешь.
Дверь хлопает с такой силой, что рядом обваливаются кусочки старой штукатурки, а Ужас материт и себя, за чертовы ненужные действия, и Джека, и вообще случай, что когда-то их свел. Блэк небрежно накидывает тонкую кофту с капюшоном поверх черной майки, но даже не заботится застегнуть и волком смотрит на невменяемого Джека.
— Молись, чтобы они подохли! — рычит Ужас, смотря в серые большущие глаза парня. Тот только кивает, смаргивая влагу на ресницах, и прячет взгляд под выпавшей белой челкой, начиная быстро застегивать свою толстовку, словно только понял, в каком виде был.
А Питч зверем смотрит на это недоразумение, матерится и несдержанно толкает его в плечо, спешно направляя к выходу из коридора, перекручивая в руке родной черный нож.
Главное время, выиграть на нем — скрыть улики и в идеале убедиться, что свидетели никуда не доползут. А после, может быть, он возьмет себя под контроль и всё же прирежет это существо, что так нагло вторглось в его жизнь и которому он, отчего не пойми, помогает даже в этой херне.
— Показывай дорогу! — рявкает мужчина, когда они выходят из дома, и более тихо добавляет: — Белоснежная моя погибель…
Всё спешно, быстро, мужчина хищной тенью следует за мальчишкой, постоянно подгоняя того, потому что последствия того, что натворил этот сволочной подросток — и похуй что ему почти двадцать — слишком серьезны. Если кто выживет — распознать Фроста проще некуда. Херов альбинос — взгляд единственный раз переводится на парня, когда они почти на месте — ладно, кровавый альбинос… К тому же, до сих пор в состоянии аффекта.
Только у Блэка в голове не укладывается, какие, твою мать, эмоции могли спровоцировать эту белоснежную жертву маньяков к расправе над людьми. Учитывая, что такой как он, по натуре и внутренним принципам — херов невинный агнец-пацифист.
Слишком много вопросов, слишком мизерный процент, что хоть один ответ он когда-нибудь узнает.
Джек — ни живой, ни мертвый, под конец терпения Ужаса, приводит того на место предполагаемого убийства, ровно через шесть минут, запыхавшись, но четко и быстро.
И перед Фростом та же картина, что полчаса назад, а может час или всего лишь четверть часа. Ебаное время… Он не может вспомнить по времени, он не может определить хоть что-либо в этом кровавом хаосе собственного разума и картины перед глазами. Фрост ублюдочно труслив, когда понимает, что не может на это смотреть: на кровь, на покрытый грязно-алыми разводами асфальт, на самих дергающихся — они еще живы, и спазм тошноты в горле по новой заставляет зажмуриться и тихо застонать, пятясь к ближайшей, все той же судьбоносной колонне.
Блэк же осматривает всю картину молча и с присущим ему хладнокровием, заодно подмечая, что в забытом дьяволе тупике под мостом нет ни свидетелей, ни камер, ни вообще живых сущностей кроме них. Бордель, в начале переулка, он не считает, тамошним вообще похер, даже если будет происходить массовая резня у них под окнами.
Джек до сих пор не верит, но хочет что-то сказать, подбодрить себя же, что, может, обойдется, но рот открывается лишь в беззвучном возгласе, и на его глазах ближайшей, в серой олимпийке, дергается, и чужой хриплый мучительный стон разрезает пустынную тишину. Кто-то из четверки резко кашляет, а кто-то просто дергается. Все похоже на дешевую сценку из фильма про зомби, или фигового триллера. Они все еще не умерли, действительно ведь, Джек медленно выходит из шока, но грозится вновь в него вернуться, ибо осознание накатывает подобно чернильной небоскребной волне — все это время они дергались, кто-то хрипел, а кто-то пытался подняться даже или ползти. Просто Фрост этого не замечал — не видел.
«Они живы», — и только это сейчас бьется в подкорке красным опасным огнем.
Трое, на странность случая и, несмотря на смертельные раны, еще в сознании, с четвертым неизвестно. Главный, которому Фрост порезал горло, не до конца задев артерию, как-то пытается подняться: издавая булькающие кряхтящие звуки, он старается переползти на четвереньки и прокричать, чтобы его услышали. Это будет бесполезно, связки всё равно перерезаны, но даже так Ужас не дает смертнику ни единого шанса: он в несколько шагов оказывается рядом с плюющимся кровью парнем, вставая сзади и хватая того за волосы, без эмоций доделывая за Фростом всю работу.
На этот раз пацан падает на землю замертво, без шансов на выживание, неудачник дергается в последний раз, но из порезанного второй раз горла продолжает пульсируя вытекать кровь, покрывая засохший красный участок земли вокруг новой блестящей пленкой. Оценивающий взгляд убийцы переводится на остальных — еще трое, двое с половиной, если дальнего распотрошенного можно считать еще за выжившего, а потом резко переводится на Джека.
А беловолосое, перепуганное насмерть, чудовище не ожидало таких действий, по крайней мере, не ожидал наверняка и поспешно. И всерьез не брал, что ему помогут — спятивший и неверящий ни во что чертенок.
Наивный, перепуганный чертенок, который смотрит сейчас почти завороженно, не смея даже отвести взгляд, как тело отшвыривается на кровавый асфальт и Ужас идет к следующей цели, безразлично и до дрожи буднично, словно на променад, — без эмоций всаживая нож в сердце следующего и брезгливо отшвыривая его от себя через секунды.
Предпоследнему, загибающему и хрипящему, которому Джек неудачно вспорол грудину, задевая легкое, Питч вспарывает аналогично глотку, просто и не церемонясь. Но для надежности, а может ради собственного секундного успокоения, и чтобы после не сорваться на беловолосого, с силой всаживает нож под ребра, под углом, пропарывая печень и дергая лезвие наискось вниз, разрезая желудок, чувствуя как ткани разрываются под острием лезвия, и хлюпает кровь, вырываясь из глубокой раны.