Но, ему не нужны эти сучки выставляющие себя на улице. Нужно всего одно место, до которого остается десять шагов влево.
Прислуга приветливо открывает двери и провожает в холл, где уже дохера на разных диванчиках и креслах расселись ждущие своего клиента девочки. А хозяйка, увидевшая редкого, но все же постоянного гостя сразу понятливо улыбается. Щелчок наманикюренными пальцами и перед ним нужные, в его вкусе, «девочки».
Мальчишек было всего семь, и еще двое новеньких. А его не смущало медленное и придирчивое выбирание одного из них. Уже ничего не могло смутить или вызвать на эмоции. Тем более последнее…
Кроме одного ебнутого беловолосого сученыша.
Молодые стройные тела уже совершеннолетних парней были выставлены на показ, и все игривые, желающие, явно под легкой, не вызывающей привыкания наркотой или возбудителями — новеньким особенно это нужно, чтобы начать работать.
Чертов шлюховатый город с повернутыми жителями.
Блэк медленно неслышно выдыхает и ему не нравится здешний воздух: спертый, пропитанный запахом пота, сладкого парфюма и многократного секса — грязного, развязного, не только случившегося этой ночью.
Успокоенные за ночь мысли и приведенные в относительную холодность эмоции теперь почти молчат, но он всё же еще раз поворачивает голову, оглядывая нагое тело, спящее у стены. Недовольная усмешка, оценивая худое существо на свежую голову.
А надо было догадаться еще вчера. Еще только когда без слов и лишних движений он оставил кредит на стойке ресепшена в холле, и молча указал мальчишке подниматься на второй этаж, через секунду, как только его увидел.
Пиздец все-таки наступил. Теперь окончательно Ужас всея 604 убеждается в этом.
А раньше блядская искушенная придирчивость не давала за такое малое количество времени не то, чтобы выбрать сучку на ночь, но даже оглядеться или решить, кого он хочет в этот раз.
Блэк убирает руку из-под головы и взлохмачивает волосы. Все хуево, и надо было это понять еще в тот момент с оторванной головой первого изврата, ведь проволока была не такой уж и тонкой… А сучка, которую он заметил в определенный момент, была новенькой. Девятнадцатилетний, худющий, с красивой мордашкой пацан, с хитрым взглядом светло-голубых глаз, естественно же в линзах, и белоснежными волосами.
Питч прикрывает глаза и убирает из памяти картинки прошедшей ночи, жесткого, почти на грани животного, секса, и как драл пацана на этой кровати почти до утра.
А сучка подставлялась, выгибалась в пояснице и прогибалась под ним, со стонами в подушку и после сорванными криками… Ведь специально нужно было грубо швырнуть на постель эту шлюшку сразу, как только позади него закрылась дверь на ключ. Сразу обозначить и поставить его в коленно-локтевую, срываясь и отпуская себя, вцепившись в белые волосы, оттягивая голову назад и жестко трахая хнычущего мальчишку, но представляя на его месте…
Тихий капризный стон слышится по левую сторону и отвлекает, а Блэк едва ли удосуживает взглядом потянувшегося и отвернувшегося к стене, но не проснувшегося пацана.
Блядский бордель. Всё он.
Мужчина презрительно фыркает, херова иносказательная тавтология. Тогда гребаный, в недрах ада, бордель. Драные сучки и его чертово поведение. Вот и всё. И нехер страдать херней и загоняться.
Однако, собственные мысли призванные, чтобы увести от одного конкретного факта, не срабатывают: слишком сильно мозг привык моментально анализировать, продумывать и оценивать, приводя к логическому ответу. Сказать, что он удивлен, в бешенстве, раздосадован или не может поверить — равно соврать самому себе. А врать себе Блэк не привык. С правдой проще жить и проще разгребать ту дрянь, что творится вокруг. Но сейчас дрянь творилась внутри. И хуй бы с ними — с мыслями, мыслеобразами, фантазиями. Вполне оправданный недотрах в полтора месяца и слишком охуенно неправдоподобная внешность для этого города и мира в целом.
Один на сто тысяч, так, кажется, говорили тремя годами раньше, по спец программе «необычных рождений детей».
Один на весь город… Ебаный ты смертник.
Но дрянь заключается не в образах и картинках, так ведь.
Мальчишка рядом нежно простонал во сне, а его передергивает от недовольства и отвращения. Херова шлюшка. Слишком отвлекает от размышлений и Питч жалеет, что не взял с собой нормального оружия: складной нож в кармане тех же брюк ему сейчас доставать крайне лень.
Дрянь заключалась в поднявшихся, как кобра в стойке, эмоциях, гольных, ничем не затронутых, чистых — чистая ледяная ярость, злость, ненависть, презрение, желание убить, желание причинить боль, желание не видеть больше никогда, интерес, издевательства, и бешенство, каждый раз, когда сволоченыш открывал свой рот.
Под сто или больше ста, Блэку лень сейчас вспоминать и отвлекать внимание на цифры, паскуд и полных морально разложившихся ублюдков, которых он размазал ровным кровавым слоем за эти семь лет. То, что ему говорили, как его преподносили, что только не делали и как его только не пытались поймать, всё это ни разу не давало настолько оголенного желания прибить и закопать живьем.
Хотя, он закапывал живьем, заливал цементом, фиксировал в долго застывающем клее и пускал трупных жуков, заживо сжирающих суку, бальзамирующую маленьких девочек живьем.
Но ярости тогда не было, такой ярости и злости. В своей профессиональной работе, семь лет не шутка, он никогда не испытывал и не стремился испытывать бешенство. Гордость, наслаждение, удовлетворение, власть и сила, превосходство, насыщение внутреннего голода… Дрожь по телу от предвкушаемого азарта пыток и ужаса в глазах падали, что и человеком не может зваться. Всё последнее — да, и еще раз да, с большим довольством.
А сученыш выводил, бесил, и профессиональная этика хладнокровнейшего убийцы медленно уползала в тень, давая волю бешеным эмоциям.
Такого не было с тех самых пор, как он вычислил и пришел к ублюдку, который поломал…
Блэк цыкает на свои мысли, и не хочет вспоминать, эмоции уже выветрились давно, смысл ворошить воспоминания и придаваться этому размышлизму он не видит. А вот с комком внутри нужно разобраться.
Но он не всемогущ, особенно над собой, и не может изменить это, а простые тесты с сознанием подтверждают, что нихера это не побочный эффект от недотраха, что в следующий раз бешенство и ярость будут такими же, а интерес издеваться и дразнить вырастет десятикратно.
Нестандартная малолетняя хрень, даром, что девятнадцать. И не боится, мелочь.
Мужчина усмехается совсем невесело, устраивает голову поудобнее на слишком мягкой подушке и принимает как данность, что определенная личность, единственная в ебучем городе, его заинтересовала на уровне почти несуществующих эмоций.
Просто, но даже без фанатизма, просто временное, и тратить еще и на это внимание, тем более дорогое ему время, Питч не собирается. Это всего лишь скачок эмоций в напряженный сезон — не более и не менее. Нестандартно, но грузиться такой хуетой Ужас не собирается.
Шуршание сбоку вновь отвлекает, а он не любит лишний шум, лишние движения, чужие движения. Блэк недовольно переводит внимание на сучку рядом; мальчишка спит глубоким сном и даже не подозревает, кто был его клиент. Мужчина лишь только хмыкает, протягивает руку и касается белых волос.
Крашенные…
Выжженные и ломкие волосы, слишком сухие, и даже при таком скудном свете видно, что испорченные, хуже синтетического парика. А вчера и незаметно было. Ебучий белый цвет волос, как красная тряпка для быка. Херов ебарь-бык, который кинулся к этой шлюшке, как только увидел.
Клиника, сука. Но он только презрительно кривит губы и убирает руку.
Блядский суррогат. Никчемный, неестественный, отдаленно похожий. Но даже этого хватило. Сейчас же, замечая и подмечая, что ничерта не такой — хренова сформировавшаяся в его мозгу копия, которую можно было использовать.
Фальшивка с крашенными белыми волосами, а у Фроста свои — мягкие, белоснежные. И отодрать его хочется до одури.