— Ждешь от меня лекции на тему, что ты не виноват и такова жизнь? Обойдешься, мелочь. Сам додумывай. Но тут всё слишком просто, чтобы себя накручивать, я тебе уже говорил. Либо ты, либо тебя. И в данном случае у тебя выбора не было. И дальнейшими твои пиздостраданиями на этот случай я заниматься не намерен.
— Знаю. И не жду я ничерта от тебя. Да и на твой вопрос я ответил, так что давай закроем, — Джек тихо фыркает, и напускает серьезности, хотя ноги подкашиваются и он откровенно плавится от того как его обнимают, трогают и поглаживают волосы. Но одно покоя Джеку всё же не дает, и он плюет, честно делясь:
— Но я наверное становлюсь психом.
— Придурком ты становишься. Херней не страдай, — Блэк недовольно хмыкает и отстраняет от себя подростка, понимая, что еще минуту и у него пиздец таки сгорит масло, — Ты не псих, и тем более не психопат. Не дорос еще.
— Ага, серьезно? Но эти же…
Раздраженное рычание и Блэк всё же выключает к херам огонь. Хер ему, а не завтрак, Фрост всё опять херит и приходится развернуться и до боли сжать горло мальчишки рукой.
— Заканчивай с этой хуйней, некчемыш, — глядя в глаза шипит Ужас, — Единственное, что я могу для тебя сделать, мальчишка, это действительно провести беседу и промыть тебе мозги. Только вот подумай, для начала, с кем ты сейчас говоришь и оцени, как будешь относится к жизни после этого сеанса? Ибо шанс, что ты станешь хладнокровной сукой, которая ради удовольствия может убить, равен ровным ста процентам! Ну так что, хочешь?
А Джек лишь пугается на мгновение, мотает головой и едва ли слышно шепчет:
— Не хочу…
— Тогда зачем просишь?
— Ты… — Джек не может что-то сказать, просто смотрит на него, и после сдается, тихо стонет, потому что не может найти правильных слов, и вновь утыкается головой в грудь Питча.
Молчание сковывает. Молчание наталкивает на совсем ненужные мысли. В это утро Ужас не предпочитает чужое молчание, вровень и своему.
— Глупый, наивный ребенок, — через пару минут в абсолютной тишине произносит мужчина, нагло приобнимая мальчишку за пояс, — Тебе не место в этом городе, особенно в этом городе.
— Мне уехать? — Джек едва вздрагивает от своих же слов и поднимает вымученный взгляд на Блэка.
— Твое дело.
Как-то свернули они с темы, и до Питча это доходит быстрее, однако новый виток разговора в противовес не приносит облегчения от ненужных соплей мальчишки. Наоборот. Фраза Джека почти задевает его и этот серый взгляд на дне которого обреченная решимость. И руки невольно сжимаются крепче на поясе парня. Кажется это чувствует и Фрост, потому как тихо охает и невольно облизывает губы, почти завороженно глядя ему в глаза.
— Может это и хорошая идея, — Джек едва ли усмехается и проверяет.
Чертова странная догадка в голове. Чертова интуиция, подсказывающая, что он попал и в буквальном, и в переносном смысле в лапы пиздец какого собственника. И боль под ребрами — на талии становится почти наградой, а желтый безразличный взгляд меняется, и Джек видит то, что видел вчера, когда его прижали к той стене и не дали уйти.
— Да неужели? — шипит Питч, слегка склоняясь и впиваясь взглядом в темнеющие глаза парня.
— Ага. Уеду в другой город… навсегда… — тихо выговаривает Фрост, затаив дыхание.
Злое шипение в ответ, и Блэк переходит на злой несдержанный рык, и мальчишка попал, а пальцы вновь впиваются в белоснежные волосы, чутка оттягивая, причиняя пока еще легкую боль. И Джек не выдерживает первым, глухо стонет, прикрывает глаза и подчиняется движениям чужой руки, откидывая голову назад.
«Да, давай! Подчиняй, захватывай, присваивай себе!»
Резкий укус за плечо неожидан, и Джек громко вскрикивает, прогибаясь в стальных объятьях дугой и обнимая Питча за шею. Но эта боль только больше пьянит. Чертов рай… Доигрался, это понимают оба, но у Фроста на губах лишь шальная улыбка и подернутый желанием взгляд. Он больше не медлит и легко извернувшись, целует первым, постанывая и прижимаясь ближе. Джек думает последними остатками рассудка, думает, что это никогда не кончится, бешено желать только этого мужчину, страсть не приестся, не выцветет, не угаснет. И он сходит с ума от этих губ, рук, запаха, от этого взгляда и вновь плюет на весь мир.
И парнишка задыхается, когда его сдавливают сильнее, целует развязно, капризно и тут же вскрикивает, когда Питч резко меняет их местами и прижимает его к несчастному квадратному столу. Твою ж душу, Джека, как тогда, ведет от возбуждения и мандража, и он скулит, охотно поддаваясь под жесткие пальцы и острые зубы — его Ужас прекрасен в жестком доминировании и собственнической злости, идеален. Парень стонет и откидывает голову назад, притягивая к себе мужчину.
Но так не пойдет, кажется, это читается в глазах цвета янтаря, а после одним размашистым движением руки Питч скидывает всё незначительные вещи со стола, швыряя на пол. Благо на этом столе он не оставляет что-то хрупкое и ценное, да и вообще им не пользуется. А Фроста за мгновение приподнимают и усаживают на пластиковую гладкую поверхность, заставляя раздвинуть ноги.
И к черту всё, Джеку плевать, даже на свой голод по еде, — тут голод, черти дери, другой. Вновь. Новый, чистый — гольное желание быть вытраханным на этом ебучем пошатывающемся столе. Фроста кроет на одном только представлении этого пошлого пиздеца и он сипло стонет. Стонет, ластится, подчиняется, вскрикивает, покусывает Блэка за плечи, и языком ведет ниже, почти добирается до сосков, но его вновь отрывают, заставляют резко поднять голову, сжимая руку на волосах, и вновь впиваются в губы. Питч целует жадно, грубо, яростно терзая его губы и вообще забывая всё к херам, вылизывая рот мальчишки и заставляя его выгибаться дугой. Правильно. Так и надо: заваливать на стол, вылизывать, подчинять, трахать. С чертовым мальчишкой только так.
Мысли возвращаются к началу этого гребаного утра. Что он там думал: насытился… на неделю вперед? Не прошло и четырех часов, твою мать, а у него стоит так, как будто Фрост только что пришел, и никакой суточной оргии, блядь, не было!
От Джека отрываются на мгновение и наклоняют назад, чтобы требовательно упереть горячую ладонь в грудь, и в приказном жесте заставить лечь на холодный пластик. А парень и не сопротивляется, только всхлипывает и сам, сам, твою мать, горячо и с превеликой охотой поддается, ложится, сходит с ума и шире раздвигает ноги, давая мужчине прижаться к нему ближе и прекрасно этим давая понять свое желание и согласие на продолжение. А Ужас лишь прищуривается, оценивающе проходясь по нему взглядом, и Джек не знает, почему скулит только от одного этого взгляда, и задыхается, когда властные руки мужчины начинают оглаживать голые бока, переходят ниже на талию, и издевательски скользят на бедра, ещё шире заставляя раздвинуть ноги и придерживают под коленями. Блядь!.. Впрочем, медлительность Питчу всё-таки надоедает — промедление сейчас пиздец как херово на них обоих сказывается, и это чувствуется по недовольному цыканью. И мешающие чертовы джинсы через считанные секунды срываются с парня, швыряясь куда-то к холодильнику или окну позади них.
А Джеку слишком плевать — Джеку хорошо, Джеку самозабвенно, у Джека стоит, как будто в первый раз, и Джеку же притом стыдно, он пиздецки чувствует неловкость, лежа на столе в расхлястанной позе полностью голый. Да, блядь, он не надевал ничего под чертову серую ткань, думал же что у них снова будет под вечер или позже. Но не думал, что так скоро, спонтанно и, твою ж, на кухонном маленьком столе! И это ошеломляет, кроет и в тоже время ему хочется быстрее — большего, более жестко и с животной похотью. И видеть сейчас удовлетворенность и поощрение в желтых глазах жуть как охрененно, и тремор по всему телу, и он капризно тихо стонет, и хочет свести ноги вместе, ибо слишком самодовольная усмешка у Блэка, и ладони переместившиеся на ягодицы жесть как слишком. Сводит с ума, заставляет тело гореть, а внизу всё нестерпимо пульсировать.
Но только Джек задумывается, заливается легким чертовым, блядь, румянцем — сука, чувствует же, как начинают гореть щеки и лицо — и делает легкое движение — попытку свести ноги вместе, как на него моментально рычат, больно вцепляясь пальцами в бедра и не давая даже на миллиметр шевельнуться. Ему остается лишь шипеть и выгибаться в пояснице. Ощущения сводят с ума — лучше чем любой алкоголь, чем наркота, лучше всего, что он представлял себе ту неделю в ебучих мокрых снах. Фрост дышит загнанно, невольно стонет, полностью откидываясь на стол, жмурясь от ощущений.