Ещё пара шагов в странной тьме среди искусственного света. Справа он заметил какую-то приземистую надстройку — то ли будку, то ли какое-то техническое строение. Ещё один сгусток темноты. Винсент уверенно направился к ней. Если «угорь» где-то и прячется, то только там. Вся остальная крыша хорошо просматривалась и была абсолютно пуста.
У самого строения Винсент чуть не упал, споткнувшись о пучок кабелей, тянущихся по крыше к люку чуть в стороне. Ещё пара десятков шагов, и он увидел, откуда они шли. Кто-то устроил на крыше настоящую компьютерную лабораторию с мощными процессорами, соединёнными в кластер компьютерами и ноутбуками. Мониторы горели, по ним текли строчки автоматически генерируемого кода. На некоторые болтались заставки скринсейверов с видами океанических рыб.
— Эй, тут есть кто-нибудь? — Винсент вздрогнул от того, как громко прозвучал его голос в ночной тишине. Ветер унёс его слова, хлестнув в лицо невесть откуда взявшейся водяной взвесью.
— Сюда. — Донесся ответ от края крыши. Винсент вздохнул, сжал кулаки и направился на звук голоса. Кто бы там ни был, он пришёл сюда именно ради этой встречи. Бояться и отступать поздно.
Труси сидел на парапете, свесив ноги вниз, на коленях у него лежал ноутбук, от которого провода шли к компьютерам и дальше, вместе со всеми остальными — к люку. Подросток в куртке с капюшоном и больших наушниках.
— Привет. Ты кто из…? ВинКей, да? — Парень развернулся к Винсенту. Худое, нервное лицо, тёмные круги под глазами и искусанные обветренные губы. — Или нет? Он мне показался самым адекватным. В меру умный и рассудительный, но не корчит из себя таинственность.
— Да, я — ВинКей. А ты — Труси? Или лучше Трул? — Винсент сделал ещё несколько шагов. Всего лишь подросток, болезненный и нервный, «угорь», которого так боятся и хотят вычислить, арестовать и навсегда упечь в центр реабилитации.
— Ага, угадал. Впрочем, мои намёки были весьма прозрачными. Тот, кто хотел найти меня, нашёл. Ты из правительственных ищеек, да? Из тех, кто ловит всяких, вроде меня. — Труси усмехнулся и поджал одну ногу под себя, полуразвернувшись к Винсенту. — И где же куча крутых парней в чёрном?
— Я никому не сказал. Не доложил о том, что знаю, где тебя искать. — Винсент признался как в преступлении. Он не пытался оправдаться или заручиться доверием. Они были врагами с самого начала, даже если он и пришёл сюда не как враг.
— Надо же. Так зачем тогда ты здесь? — Губы нервно дрожат в подобии улыбки.
— Я хочу понять. Хочу узнать, кто ты и зачем всё это делаешь. — Винсент вздохнул и сел на парапет рядом с Труси. Всего лишь ответы на вопросы. Они все правы — ответы ему нужны, вопросы он только начал задавать. — Зачем тебе все эти видео?
— Кто я? Обычный старшеклассник. Не совсем обычный и школу прогуливаю часто. — Труси усмехнулся. Это ничего не давало — слишком неточная информация. — Мне больше в кайф в сети зависать. А почему? Мне это нравится. Показывать людям то, что они хотят увидеть, и следить за реакцией. Можно сказать, это мой эксперимент по вербальному программированию. Хотя не совсем вербальному.
— Ты всерьёз считаешь, что люди хотят именно этого? — Винсент покачал головой. Этот парень редко общался с людьми в реале. Он постоянно поправлял себя, точно забывая, что слова редактировать нельзя. Или просто не мог подобрать нужную фразу.
— Люди видят то, что хотят видеть. Я лишь даю им катализатор. — Труси широко улыбнулся и поправил лежащий на коленях ноутбук. — Знаешь, я всеми ночами здесь пропадаю. Здесь гораздо лучше, чем внизу. Но это иллюзия. Везде всё одинаковое. И здесь, и внутри здания, и в соседних. Это всё иллюзия. Весь мир — лишь иллюзия нашего мозга.
— Хочешь сказать, что объективной реальности не существует? Ничего нет, пока нет наблюдателя? — Принцип неопределённости или как-то так. Винсент попытался вспомнить фамилию того, кто это открыл, но так и не смог.
— И это тоже. А может, объективный мир и существует, только его никто никогда не видел. Люди видят только то, что видят. — Труси пожал плечами. Для него такое положение вещей было привычным. — А то, что мы видим, на самом деле плод нашего воображения. Прикосновения, звуки — всё это тоже восприятие, переработанное нашим мозгом и подогнанное под наше представление о мире. Мы видим только то, что хотим, знаешь ли. Говорят ещё, что страхи и мечты материальны. Да, вот так. Они материальны потому, что люди сами их создают для себя. Мы все живём в своих фантазиях и иллюзиях. Вот, посмотри.