— Что? Могу ли я верить своим ушам? Как я мог быть частью того сна прежде, чем ты встретил меня!
Гаррисон нахмурился, из глубин его сознания, казалось, поднимались глубокие тени.
— Теперь я могу больше вспомнить.
— Тогда продолжай, — сказал Шредер. — Продолжай, пожалуйста.
— Там была девушка с огромными глазами и блестящими черными волосами.
— В самом деле? У нее было имя?
— Не могу вспомнить, — покачал головой Гаррисон. — Но... Я никогда не видел ее лица. Все, что я знал о ней, я знал прикосновением, иногда слышал что-то от нее, думаю, я знал ее тело, но не уверен.
— А был в этом сне еще кто-нибудь, кого ты никогда не видел?
— Да, мужчина, — Гаррисон попытался сосредоточиться, — Человек в замке. Никакого описания, но...
— Да?
— Кажется, он был высокий, худощавый и.., лжец. Обманщик!
Шредер нахмурился и слегка отпустил запястье Гаррисона.
— Что-нибудь еще о нем?
— Только то, что я не мог добраться до него. Я пытался попасть к нему, но что-то сдерживало меня.
— А какую роль я играл в твоем сне?
— Не знаю. Лицо в небе. Ваше лицо. Я думал о вас, как о человеке-Боге.
Шредер снова сжал его руку.
— А Вилли?
— Друг. Он.., показал мне дорогу. Это трудно объяснить. Он стоял на высокой скале, указывая путь, около него — ваш “мерседес”.
— “Мерседес”, да, — кивнул Шредер. — Мой символ. Здесь, в Германии, у меня их несколько. Все они серебристого цвета. И за границей я всегда нанимаю такой же. Что еще?
— Может... Машина?
— Машина? Кажется, ты не совсем уверен. И я почувствовал, что ты произнес это слова с заглавной “М”.
— Да, так и есть, вы правы.
— И что это была за машина?
— Я не совсем уверен насчет нее. Я не знаю, что это была за Машина. Но, кажется, я ехал верхом на ней.
В бессилии Шредер затряс головой. Гаррисон почувствовал, что тот хочет знать еще больше.
— Там трудно было разобрать детали, — сказал он немцу.
— Снова ты предвосхищаешь меня, — быстро заметил Шредер. — Твое восприятие почти телепатическое. Но, пожалуйста, продолжай. Что еще ты помнишь из этого сна?
— Еще только одно, — сказал ему Гаррисон, — собаку, черную суку.
Шредер резко задышал и от возбуждения вскочил на ноги.
— Собаку? Черную собаку? Суку? Господи! — он ударил кулаком в ладонь другой руки, затем заворчал и споткнулся, схватившись за край стола для поддержки. В следующее мгновение он покачнулся, прежде чем упасть на сидение. Его дыхание стало прерывистым от боли.
— Полегче, — сказал ему Гаррисон. — Господи! Нельзя же гробить себя из-за какого-то чертова сна.
Шредер фыркнул, а затем резко рассмеялся.
— Чертова сна? Мой Бог — чертов сон! Ричард, чем больше я тебя узнаю, тем больше убеждаюсь, что ты.., что ты...
— Что я?
— Послушай, — сказал Шредер. — Это был не обычный сон, Ричард. Это было предвидение первого порядка. Но мне кое-что неясно. Если ты на самом деле видел эту бомбу в своем сне...
— ..видел ее. Она взорвалась!
— ..тогда почему ты вошел со мной в “Европу”?
— Этот сон никогда не был достаточно четким. Мне никогда не удавалось привязать его к действительности. Да и почему я должен был это делать? Я видел этот сон в течение трех недель. В Северной Ирландии много парней видят во сне бомбы. И это ни с чем не связано. По крайней мере до тех пор, пока я, сидя на полу там, в вашей комнате отеля, не увидел саму бомбу, и понял, что сейчас произойдет. Но, вероятно, бомба отбросила все куда-то в мое подсознание. Господи, только сейчас это снова всплыло на поверхность, но даже теперь я не уверен до конца.
— Ты разрешишь мне пригласить гипнотизера? Уверяю, это будет профессионал.
— Если это доставит вам удовольствие. Но я все равно до сих пор не понимаю, к чему все это.
— Очень хорошо, я попытаюсь объяснить, но чуть позже. Сначала пойдем со мной.
Шредер встал и подвел своего собеседника к дальнему краю стола, который по существу образовывал платформу большого отражающего телескопа. Он поместил руки Гаррисона на цилиндрическое тело инструмента и позволил его пальцам определить очертания прибора.
— Телескоп, — сказал Гаррисон. — Для...астрологии!
— И астрономии тоже, — ответил Шредер, — но в основном, да, для астрологии. Это древняя и довольно точная наука. Моего личного астролога зовут Адам Шенк. Он претендует на то, что происходит от Блистательного Порты. Порта изобрел фотографию, написал часто не правильно цитируемую “De Furtivis Literarum Norils” и несколько томов по астрологии, геометрии, астральному проецированию и силе человеческой мысли. Он также написал памфлет на реинкарнацию, очень редкая копия которого есть у меня в библиотеке. Я полагаю, что заявление Шенка гениально, потому что он, похоже, сохранил и расширил многие аспекты деятельности Порта.
Шенк приезжал ко мне сюда три недели назад. Он работал, ел, спал, занимался и делал выводы здесь, за этим самым столом, почти в полном одиночестве. Часть из того, что он рассказывал, навела меня на мысль связаться с тобой и привезти тебя сюда. К тому времени я уже решил обеспечить тебя — выплатить свой долг, но после того, что рассказал мне Шенк... — Гаррисон ощутил, как Шредер обреченно пожал плечами. — Теперь это получило дальнейшее развитие.
— На самом деле, — сказал Гаррисон, — я отчасти знаю, что связан с вами. Не знаю как и почему, но чувствую эту связь. Это очень расстраивает меня. Недостаток информации может быть хуже, чем слепота. Все связано в один огромный узел. И мне надо распутать его. Где все это началось?
— Для меня это началось в гитлеровской Германии, — начал свой рассказ Шредер. — У фюрера в чести были те, кто пользовался черной магией, темными силами. И они действительно пользовались. Они задавали ему вопросы, а он обращался за ответами к черным силам. Он верил в метафизическую силу разума. И, поверь мне, он несомненно обладал такой силой или, если ты сомневаешься, послушай его речи. Это были не просто громкие слова, Ричард.
— Может быть, он просто хватался за соломинку, как мы, — сказал Гаррисон. — Я имею в виду его военные усилия.
— Я не знаю. Конечно, он был сумасшедшим. Но если это могло помочь ему править миром, тогда он должен был попробовать. Но все же, он занимался этим поверхностно. Однако в его окружении были... Одно время я был очень дружен с одним из них. Даже несмотря на то, что я всегда считал его человеком с причудами. Определенные эксперименты, в некоторых из них я сам принимал участие, помогли мне убедиться, что потусторонний мир существует более реально, чем это может объяснить официальная наука. Возможно, по мне и незаметно, но у меня очень сильно развита интуиция.
— Я заметил, — ответил Гаррисон с кривой усмешкой, — вы часто действуете интуитивно, как и я.
— Но я также и восприимчив. Кстати, мои предчувствия чаще срабатывают, чем подводят меня. Надеюсь, что скоро мне удастся доказать, что ты — тоже сосуд.
— Сосуд?
— Приемник для неких сил, которые мы обобщенно называем экстрасенсорными.
— Продолжайте дальше, — помолчав, сказал Гаррисон.
— Ну, а в конце войны, после крушения я заинтересовался, скажем так, тайными науками. Я никогда не афишировал этот интерес. То, что я узнал, было выгодным. Понимаешь, в бизнесе я тоже действую интуитивно. К одна тысяча девятьсот пятьдесят второму году я был миллионером, а к пятьдесят седьмому — мультимиллионером. Сейчас..? Скажу в двух словах: я очень, очень богат.
Однако я не хочу утомлять тебя всей этой историей, — она займет слишком много времени. Просто верь мне, когда я говорю тебе, что до тонкостей изучил некоторые тайные науки. Конечно, я в них не мастер, нет, потому что я начал слишком поздно, но я постоянно общаюсь с мастерами.
Адам Шенк один из них. Он настоящий астролог, великий сновидец и толкователь снов. Короче говоря, он один из столпов экстрасенсорики, а что касается того, почему он пришел ко мне, то он сказал, что я нужен ему, что влияние космоса на мою жизнь приходит в фокус. И что точка Духа лежит в каком-то постороннем человеке, иностранце, которому я должен вернуть большой долг.