Гиббонс уставился на человека в пурпурной мантии, над которым вился дымок ладана: тощее, бледное лицо, полупрозрачные веки. Он вспомнил фотографию Эмерика в наручниках, мысленно стер бороду и посадил на усиленную диету.
У Гиббонса онемели пальцы.
Черт побери.
Глава 22
Тоцци закашлялся. От запаха ладана у него всегда першило в горле, даже в детстве, когда он был алтарным служкой. Сидящий справа Сол Иммордино притворялся невменяемым, однако искоса поглядывал на него. Сестра Сил, сидящая за братом, подалась вперед и недовольно смотрела на Тоцци через большие очки. Слева сидела Стэси и, хмурясь, ныла в ухо Тоцци:
– Пошли отсюда, Майк. Нам надо поговорить.
– Стэси, прошу тебя. Попозже.
– Это возмутительно, – прошипела сестра Сил. – Мистер Тоцци, может, заберете свою подружку и удалитесь отсюда? Я ни разу в жизни не видела подобной бесцеремонности в храме.
Тоцци старался игнорировать обеих женщин. Его интересовал только Сол. Он придвинулся к здоровяку и, улыбаясь на публику, зашептал ему:
– Сол, ну скажи мне, как ты это провернул? Я имею в виду убийство Мистретты. Как ухитрился?
– Оставьте в покое моего брата.
Сил не спускала глаз с агента ФБР.
Тоцци усмехнулся.
– Кончай, Сол. Мне ты можешь признаться. Ты ведь уже разговаривал со мной. Дело сделано. Ну и что дальше? Заключишь мир с Джуси? Или уберешь его? А?
– Оставьте в покое моего брата. Вы его пугаете.
– Ну да, конечно.
– Тоц-ци,уйдем отсюда.
– Стэси, помолчи, пожалуйста.
Он сурово глянул на нее, потому что терпеть не мог нытья, а, кроме того, ощущал под одеждой приклеенный пластырем магнитофон; катушки его медленно вращались, готовые записать то, что скажет Сол. Нужно заставить Сола сказать что-то вразумительное.
– Ну как, Сол, договорились?
Сил погрозила пальцем:
– Сколько раз повторять, мистер Тоцци? Мне все равно, где вы служите. У вас нет никакого права находиться здесь.
Возмущенный тон ее напомнил ему тот день, когда сестра-настоятельница унюхала, что от него пахнет церковным вином. Он учился в четвертом классе. Алтарные служки обычно попивали украдкой вино в ризнице, наполняя перед утренней мессой потирные чаши.
– Тоц-ци-и-и.
Стараясь не замечать Стэси, он склонился к Иммордино:
– Кончай, Сол. Как ты это устроил? Небось нанял кого-то. И, похоже, тебе поверили в долг, нам известно, что своих швейцарских вкладов ты не трогал. С другой стороны, человек вроде тебя должен хранить деньги в разных банках по всей стране. Сол, сколько у тебя маленьких сберегательных счетов? Не превышающих десяти тысяч, на которые никто не обращает особого внимания? Одним из них ты и расплатился с наемным убийцей?
Сол вздернул верхнюю губу в презрительной усмешке. Буркнул что-то под нос. Тоцци не смог разобрать ни слова. На пленке это прозвучит еще неразборчивей.
– Знаешь, Сол, чего я не могу понять? Зачем тебе втягивать сестру в свои грязные дела. Видимо, ты совсем о ней не думаешь, а ведь ее тоже могут привлечь к суду. Хотя бы за то, что укрывает тебя, становясь, таким образом, сообщницей. Погоди, вот я выхлопочу ордер на обыск в приюте Марии Магдалины. И, можешь держать пари, что-нибудь там обнаружу. Пусть даже не смогу ни в чем уличить тебя, но ее в чем-то да уличу. Это я тебе обещаю. А закона, запрещающего сажать монахинь, нет. Видишь, что я могу устроить?
Сол злобно глядел на него, однако не произносил ни слова.
Тоцци продолжал улыбаться:
– Думаешь, блефую? Я тебе устрою такую жизнь, что ты действительносойдешь с ума. Постараюсь довести до сведения Джуси, что мы с тобой кореши, что ты разбалтываешь мне все семейные секреты. Видишь, мы уже друзья. – Тоцци обнял Сола за плечи. – Пусть все видят, какие близкие.
Сол стряхнул руку Тоцци:
– Убирайся от меня.
Впервые он подал голос. Сидящие впереди обернулись и уставились на него. Эта фраза должна была хорошо лечь на пленку. Но что из того? Она ничего не доказывает.
– Тоц-ци-и-и.
—Отвяжитесь от моего брата.
Тоцци снова обхватил Сола, притянул к себе и улыбнулся ему в лицо.
Сол потянулся своей лапищей к его горлу, но Тоцци перехватил запястье Иммордино:
– Что такое? Снова хочешь убить меня? Ты пытался уже дважды, и оба раза неудачно. Я тебе не по зубам.
Сол отбил руку Тоцци. И горловым голосом произнес:
– Тебе просто повезло.
Пульс Тоцци зачастил. Он надеялся, что и эта фраза записана. Сол признался, по крайней мере косвенно. Из его ответа следовало, что он подослал и того, кто ранил Тоцци в ногу, и того, кто убил Джона. Фраза прозвучала отчетливо. Голос довольно хриплый. Но он записан,и может быть, этой записи окажется достаточно, чтобы судить его за убийство Паласки. Может быть... а может, и нет. Всего три хрипло произнесенных слова, их недостаточно для доказательства, что Сол вменяем. Даже если его удастся привлечь к суду за убийство Джона, адвокат, как всегда, сошлется на невменяемость. Радость Тоцци улетучилась. Сол очень умен. Он не станет говорить по-настоящему.Черт.
– Отвяжитесь от него! – гневно твердила Сил.
– Тоц-ци-и-и!
На толстых губах Сола заиграла чуть заметная самодовольная улыбка.
Глядя ему в глаза, Тоцци поднес ко рту кулак и кашлянул. Дымок ладана становился все гуще. Священник шел от алтаря по центральному проходу. Подойдя к их ряду, остановился и стал кадить на сидящих, лязгая цепью о серебряный корпус. Сил отклонилась от горячего, качающегося сосуда, Сол упер подбородок в грудь. Тоцци не мог понять, зачем священник это делает. Потом насторожился. Почему священник один? Где алтарные служки? На заупокойной службе их должно быть четверо. Это он помнил хорошо.