— Хм, — сказал Наблюдатель. — Я сам задаюсь этим вопросом. Но, как я уже сказал, они весьма немногословны — и до сих пор у них было хорошее прикрытие, — он скосил глаза и бросил быстрый взгляд на своего пассажира. — «Она» довольна большей частью их работы. Скажу по секрету: к сожалению, то, что сэр Гарри — настоящая змея, не только ваше личное мнение, — он криво усмехнулся. — Вот почему я хочу, чтобы вы присмотрели за Гаррисоном. Потому, что действительно нежелательно, чтобы с ним что-нибудь случилось.
— Да? — глава МИ-6 казалось, в самом деле был захвачен врасплох. — Вы имеете в виду меня лично?
— Вас — или вашего лучшего сотрудника. Мы доверяем вам, и это распространяется на всех, кого вы пожелаете рекомендовать. В самом деле, я особенно оценил то, как вы готовы были подставить себя под удар ради Гаррисона. Да, мне это понравилось…
Руководитель МИ-6 задумался:
— Разумеется, у меня будут необходимые полномочия и разрешения?
— Вы их получите. На самом деле, в данный момент они у вас уже есть. Документы придут позже.
— Ладно, я позабочусь об этом. Если честно, я ожидал подобного задания, и у меня есть подходящий человек. Он не очень известен здесь. Работал, в основном, за рубежом. Но он хороший сотрудник. Его зовут Стоун, Филип Стоун — но, конечно, это строго между нами…
Сидящий за его спиной, на заднем сиденье, Стоун не проронил ни слова. Он задавался вопросом, почему был вызван, чтобы присутствовать на этом сегодняшнем заседании — и теперь он это узнал.
— Хорошо! — сказал Наблюдатель. Тогда поручите ему эту работу. Только вот что: убедитесь, что он делает это с осторожностью. Этот Гаррисон — занятный тип тип. Если бы он заподозрит, что кто-то присматривает за ним, он почти наверняка начнёт волноваться попусту. Что только сделает работу гораздо сложнее.
— Он не заметит этого парня, это я могу вам с уверенностью обещать. Он один из лучших.
— Я верю вам на слово, — сказал Наблюдатель, ослабив давление на акселератор, поскольку они теперь двигались в более плотном потоке транспорта. — Кстати, вы хотя бы предполагаете, кто мог подложить бомбу в самолет Гаррисона?
Руководитель МИ-6 пожал плечами: — Может быть, ИРА до сих пор охотится на него. Или мафия.
— Мафия?
Руководитель Ми-6 кивнул:
— Из-за того дела в Вегасе, о котором я рассказывал. А поскольку он отдыхал на Родосе… это же захолустье, вы сами знаете. Почти, во всяком случае, — он пожал плечами. — Хотя, это мог быть кто угодно. Он, должно быть, многим перешёл дорогу, чтобы заполучить то, что у него есть.
Наблюдатель согласно хмыкнул, а затем сказал:
— Хорошо, давайте просто позаботимся, чтобы — в ближайшем будущем, во всяком случае — никто не перешёл дорогу ему самому…
Филиппу Стоуну очень подходило его имя. Он был словно каменный. Настоящая скала, рост сто восемьдесят пять сантиметров и везде твёрдые грани. Они были необходимы, чтобы стать сильнее. В качестве агента разведки (он ненавидел слово «шпион») Стоуну приходилось сталкиваться с разными вещами. Не верилось, что человек, который выглядел (и был) таким крутым и подготовленным, мог быть настолько умным. Или что человек, который действовал так безучастно и равнодушно, мог быть такой машиной для сбора данных, как Стоун. Его третьим активом была выносливость, накопленная им с годами подобно тому, как сталактит накапливает кальций. Слой за слоем. Учась на своём горьком опыте.
Ничто и никогда не было лёгким для Стоуна. Если ты большой и выглядишь крутым, всегда есть кто-то, кто только и ждёт, чтобы сбить тебя с ног, только чтобы доказать, что он больше и круче. Стоун был сбит с ног много раз, множеством способов, пока, наконец, не научился крепко стоять на ногах.
Жизнь, в которой нет места ни опасностям, ни острым ощущениям, была не для Филиппа Стоуна. В восемнадцать лет он вступил в Парашютно-десантный полк, чтобы просто прыгать с парашютом, а в двадцать три года он уже был уволен со службы из-за своего упорного неподчинения приказам своих старших офицеров, которое достигло своей кульминации в драке с одним из них, когда он сломал противнику челюсть. Стоун никогда не понимал, как он вообще смог стать офицером — он не хотел им быть — поэтому увольнение из армии не выбило его из колеи. Прыжки с самолетов, в конце концов, ему надоели, как и вся прочая бодяга типа делать то, что приказано.
Нет, он не был волком-одиночкой, но полк был слишком уж клановый. Он сохранил тёплые воспоминания, даже сейчас, но… на свете были и другие места, чтобы их посмотреть, и другие способы времяпрепровождения. Он получил немного денег в наследство от тётки, которую даже не знал, а служба в армии пробудила в нём жажду странствий, так что…