2) Когда кто-то из родителей унижает ребенка или другого родителя, или когда один из родителей хочет, чтобы ребенок объединился с ним против другого, ребенок страдает. В следующей главе я расскажу о том, как формируется гендерная идентичность и как этот процесс усложняется, когда любой из родителей затягивает ребенка в сложные супружеские взаимоотношения.
8. Помимо проблемы, связанной с тем, кто на чьей стороне в семейной триаде, мы обнаруживаем, что сами супруги, по-видимому, находятся под гнетом одних и тех же внутренних противоречий, даже несмотря на то, что в этот момент муж и жена могут быть настроены друг против друга.
1) Каждый из партнеров может проецировать свою неприязнь к отношениям или поступкам, в которых выражается одна сторона конфликта, на другого партнера или ребенка, вступая в борьбу именно здесь.
2) Или оба родителя сначала конфликтуют, перетягивая ребенка на свою сторону и провоцируя его на действия, а потом за это же его и наказывают.
3) Или же кто-то из родителей занимает одну позицию в конфликте, а другой – противоположную, и они оба набрасываются друг на друга, а ребенок оказывается между двух огней.
4) Вот почему важно наблюдать за тем, как оба родителя взаимодействуют и друг с другом, и с ребенком.
9. Родители считают, что безопаснее всего использовать ребенка в качестве «посредника» в супружеских конфликтах, то есть именно на него направлять ту враждебность, которая подспудно нацелена на партнера.
1) Если родители открыто проявляют неприязнь по отношению друг к другу, то рискуют получить ответную реакцию (а вот ребенок постоять за себя, скорее всего, не сможет).
2) Если родители пытаются выразить недовольство друг другом, критикуя то, что происходит вокруг, окружающие могут осудить их за это, что сильно ударит по самооценке пары.
10. Если супруги вовлечены в одни и те же конфликты, но при этом еще и враждуют друг с другом, это не может не отразиться на их родительских требованиях к тому, каким должен быть ребенок и что он должен делать. Эти правила будут абсолютно противоречивы, а потому рассчитывать на их неукоснительное соблюдение не стоит.
1) Наблюдая за семейным общением, можно абсолютно точно определить, что это за требования и насколько последовательно они выполняются, обращая внимание на то, какие именно действия поощряются, какие не одобряются, а какие будут под запретом.
2) Глядя на такую семью со стороны, также можно узнать, оба ли родителя в открытую критикуют поведение ребенка, при этом неявно поощряя его. Например, оба могут сказать что-то вроде: «Вот твой купальник, но к воде не подходи».
11. Реакция ребенка на неявные и противоречивые желания родителей карикатурно отражает неразрешенные супружеские и внутрисемейные конфликты.
1) Ни один из родителей, использующий ребенка подобным образом, не воспринимает его таким, каков он на самом деле. Вот что Теодор Лидз и его коллеги говорят об этом (45):
«Безусловно, такие родители могут реагировать на ребенка только с точки зрения собственных потребностей, вытесненных этим ребенком, выстраивая таким образом целый паттерн дезадаптивных взаимодействий».
2) Таким образом, ребенок не может отличить, какие из родительских реакций действительно относятся к нему, а какие к одному из супругов или ко всем домочадцам сразу.
3) К тому же ребенок, который достаточно долго рос в подобной обстановке, становится именно таким, каким его видят родители. Он усваивает родительские требования к тому, как он должен себя вести и каким быть, и перенимает их в качестве собственных правил.
12. Процесс, с помощью которого родители побуждают ребенка исполнять свои противоречивые желания, разумеется, почти полностью проистекает бессознательно.
1) Если хотя бы один из родителей понимал бы, насколько он влияет на своего ребенка, ему пришлось бы признать, что ребенок – отдельная личность, а не продолжение его самого.
2) Из-за низкой самооценки многие родители не считают себя достаточно значимыми для того, чтобы быть влиятельной фигурой в жизни своего ребенка: «Таким уж он родился».
3) Вот что думает по этому поводу Джексон (36):
«Все мы яростно отрицаем свое влияние на собственных детей и на окружающих и при этом не задумываясь возлагаем свою вину на чужие плечи. Неудивительно, что родителей больше волнует наследственность и химические факторы воздействия на эмоциональное состояние ребенка, и поэтому на психиатра возлагается неприятная, но необходимая задача – оценить степень ответственности, не навешивая при этом ярлыков».