Но вернемся к насущным делам. С моими успехами в области «чтения» незримого профессор Краусс превратился в моего наставника. Мужчина сам радовался тому, что его кто-то понимает и схватывает всё, связанное с менталистикой, налету.
— А можно это провернуть с трупом? — на мой вопрос я получила гримасу шока на лице у Кэс, но не у Краусса. Мужчина просто улыбнулся. Тогда мы не предали этой загадочной улыбке значения, ведь то, что он приготовил на следующий день заставил многих впасть в шок.
К слову, я, наконец, узрела воочию, как они выглядят. И знаете, все мои ранние предположения оказались ложными. Профессор Краусс выглядел как типичный эм, простите за мой сленг, моднявый хипстер. Высокий худощавый мужчина, брюнет, лет за тридцать пять с аккуратной ухоженной бородой в очках с толстой оправой. Всегда одет в наглаженную рубашку с закатанными рукавами, клетчатые брюки, туфли и жилет. Типичный представитель современного бомонда, сказала бы я. А по голосу ранее отчего-то представляла его аристократом из 18 века, который будет в белом парике, да в военном камзоле, а на ногах чулки и сапоги, но нет. Жалко, конечно. Вот так и разбиваются о суровую реальность наши фантазии.
А с Кэс вышло наоборот. Моё представление померкло рядом с ее настоящим обликом. До «глаз» знала лишь то, что Кэс блондинка. Это из того видения из туманного поля, где видела её маленькую. Но вот, что я не знала, так это — она та ещё красотка. Правда вместо длинных локон, как в детстве, сейчас носила короткую «мальчиковскую» стрижку. Но и это ничуть не портил её облик. Странно, что она — не «местная королева» и за ней не плетется орава поклонников и подружек. Видимо, это я всех отгоняю в качестве злой страшной подруги.
Я вспомнила некоторые свои школы, где были группы старшеклассниц и среди них особенно выделялись подобные ей, с привлекательной внешностью и капитаны чирлидерской команды. Хм. Или это я путаю с фильмами? Не суть.
Мы ждали профессора уже пять минут. По аудитории начали шептаться и спрашивали, что там у него на огромном столе под простыней. Предположений было мало, ибо всё очевидно по силуэту. Похоже, мой вчерашний вопрос задел его, и он притащил труп.
— Там точно чье-то тело, — говорила Кэс. — Неужели прямиком из морга?
— Ага, но почему оно тут? — насторожилась я. — Мы будем пытаться его воскресить?
А что, было бы прикольно, разве нет? И не надо так на меня смотреть. Я говорю это сугубо из научного интереса.
— Добрый день, молодые люди. Наверняка вы гадаете, что это там у меня лежит?
Когда он снял простыню, по аудитории прошел «ох». Да, это было тело мужчины. И почему-то весьма и весьма подтянутое с рельефными мышцами.
— Интересно, найдутся ли среди вас смельчаки? Не гадайте понапрасну. Отвечу на вчерашний вопрос мисс Рейн. «Читать» мертвых можно. Но неприятно. Весьма неприятно. Самая яркая «память» у мертвеца в большинстве случаев она же последняя — миг смерти. Думаю, не нужно объяснять, что лишний раз пропускать такое через себя не стоит.
— Можно самому умереть?
— Или впасть в кому? — спрашивали студенты.
— Это меньшее из последствий.
— Не может быть!
— Что хуже смерти?
— Можно остаться разумом в мертвом теле?
— Надеюсь, вы никогда этого не узнаете, — загадочно ответил профессор Краусс.
— Боже, мне так стало ещё интереснее, — услышав меня, Кэс мотнула головой, мол, чего от меня ещё ожидалось.
— А что с ним случилось? — спросила одна из студенток.
— Вот это и мы сегодня попытаемся выяснить. Итак, кто рискнет?
В аудитории повисла гробовая тишина.
— Никто? Мисс Рейн?
— Ладно.
Я спустилась с трибун под пристальным взором однокурсников.
— Вы уверены, мисс Рейн?
— Почему бы и нет. Здесь так же, как вчера с ружьем?
— Именно так.
Естественно не все предметы обладают памятью или хранят их долго. А след всегда очень неприметный. Притом нужно потрудиться, чтобы уловить его и потом точно прочитать. Это если ты обычный псионик. Но благодаря глазам, я могу определять почти сразу по их светящемуся образу, если подойду достаточно близко и дотронусь. Если псиобраз тусклый — даже не стоит попытаться.
Тело на столе точно не было «памятным». Когда я осторожно положила ладонь ему на грудь, я ощутила лишь прохладу. А на ощупь и того было странно, будто кожа не совсем человеческая. По-моему, это не настоящее тело.