Ведомая тростью, я шагала по длинному полупустому коридору. Иногда складывалось ощущение, что люди здесь просто испаряются и только на первых этажах их много. А чем выше, тем меньше и меньше. И сейчас меня окружало лишь множество дверей, редких стеллажей и картин, которые не думали заканчиваться, но вскоре я дошла до нужной. Остановившись, ещё раз сверилась со временем и постучалась.
В небольшом промежуточном кабинете меня встретила женщина в строгом деловом костюме. Немного макияжа на её безупречном лице гармонично сочеталось с деловым одеянием. Брюнетка окинула меня мимолетным холодным взором.
— Агент Рейн, прошу, — указала она на кресло напротив своего рабочего места. — Мистер Лейстнер, пришла Анна Рейн.
— Спасибо, Эмма, пусть войдет.
— Слышали?
«Я не глухая, а слепая», — чуть не ляпнула я в своей манере, но благоразумно сдержалась. И вместо этой фразы ответила простым кивком. Очередная дверь осталась позади и в этот раз я попала в помещение чуть больше, чем все предыдущие, даже наши.
В зале комиссии за деревянным овальным столом сидели пятеро мужчин, все зрелого возраста и с протокольными физиономиями как на подбор, честное слово. Только в отличие от маститых бандюганов они были в смокингах и в галстуках. Они не проронили ни единого слова и просто ждали, когда я займу подготовленное мне место перед всеми ними. Наверняка ожидали, что я буду чувствовать себя словно ягненок, зашедший в вольер с хищниками, но у меня такого ощущения как-то не было. Хотя, среди них был один псионик, тот, который посередине — мужчина лет пятидесяти с козлиной бородкой. Его глаза под мощными надбровными дугами ничего не выражали кроме жесткой сосредоточенности. Если бы не костюм, его можно было бы легко представить эдаким лихим капитаном пиратов из художественных плакатов. При встрече он попытался меня проверить с помощью менталистики. Но моя защита не дремлет. Впрочем, все равно стало не по себе.
— Итак, — низким басом начал он.
После представления всех присутствующих, он огласил дату принятия жалобы от мистера Вейнса и зачитал от корки до корки его кляузу. Как я поняла, среди них был ещё мой типа защитник, представитель профсоюза. После того, как закончил читать псионик, слово взял именно он. Мужчина с полосатым галстуком — оставшихся я решила определить по галстукам, — привел запись нашего интервью с пострадавшим лицом и моё личное дело с Института. Копии документа уже лежали перед каждым членом комиссии. Они долго читали листочки и всё это время я просто смотрела по сторонам. Кругом — зал как зал, ничего сверхобычного, правда, рядом со столом сбоку стоял огромный телевизор с камерой на верхушке.
— Вам всё понятно, мисс Рейн?
— Вполне.
Он посмотрел на женщину, которая сидела за другим столиком позади меня и составляла протокол заседания.
Это же она встретила меня. Гм… А я и не услышала, как она вошла. С такими каблуками она бы точно не ходила на цыпочках. Да и образ у неё странноватый. Вроде бы псионик, а вроде бы нет. Занятно-занятно…
— Тогда приступаем к рассмотрению жалобы.
Первый вопрос задал второй слева в ужасном малиновом галстуке, но с бакенбардами:
— Вас зовут Анна Рейн?
— Да.
— Вы признаёте, что задели человеческое достоинство Эдварда Вейнса?
— Нет.
— До вашей встречи с ним вы были ознакомлены с личным делом мистера Вейнса?
— Да.
— Повлияли ли его деяния, за которые он уже получил справедливое наказание, на ваше отношение к нему?
— В некоторой степени.
— Отвечайте, пожалуйста, конкретно, — незамедлительно вставил слово его сосед.
— Любая дополнительная информация в той или иной форме меняет наше отношение. Так что, да, в некоторой степени.
— Без подробностей, — вновь сказал он резким голосом.
— Значит, всё будет столь поверхностно?
На мой вопрос никто и ухом не повёл, что мне оставалось лишь пожать плечами и моргать.
— Продолжим.
Вопросы сыпались разные и с каждого: бессмысленные, провокационные, личные. Я отстрелялась и спокойно ожидала вердикта, но в конце объявился сам пострадавший. Не лично, конечно, а через видеосвязь.
Решили провести очную ставку? Гм, занятно. Впрочем, это было личное пожелание самого Эдварда. И я уже запуталась, зачем так потакать ему? Он что, важный член общества? Ладно.
— Добрый день, уважаемые члены комиссии, — как всегда предельно вежливым голосом начал Вейнс. — Анна.
Он был в той же робе, что и в день нашего знакомства.
— Ну, здарова, Эд. Что за дела?
— Мисс Рейн попрошу без… — хотел что-то высказать председатель собравшейся комиссии.