Будут знойные зарницы
Зарить хлеб,
Будет омут наш, сестрицы,
Темен, слеп!
1906
***
Растет, растет могильная трава,
Зеленая, веселая, живая,
Омыла плиты влага дождевая,
И мох покрыл ненужные слова.
По вечерам заплакала сова,
К моей душе забывчивой взывая,
И старый склеп, руина гробовая,
Таит укор ... Но ты, земля, права!
Как нежны на алеющем закате
Кремли далеких синих облаков!
Как вырезаны крылья ветряков
За темною долиною на скате!
Земля, земля! Весенний сладкий зов!
Ужель есть счастье даже и в утрате?
1906
ВАЛЬС
Похолодели лепестки
Раскрытых губ, по-детски влажных -
И зал плывет, плывет в протяжных
Напевах счастья и тоски.
Сиянье люстр и зыбь зеркал
Слились в один мираж хрустальный -
И веет, веет ветер бальный
Теплом душистых опахал.
1906
***
«Мимо острова в полночь фрегат проходил:
Слева месяц над морем светил,
Справа остров темнел -пропадали вдали
Дюны скудной родимой земли.
Старый дом рыбака голубою стеной
Там мерцал над кипящей волной.
Но в заветном окне не видал я огня:
Ты забыла, забыла меня!»
«Мимо острова в полночь фрегат проходил:
Поздний месяц над морем светил,
Золотая текла по волнам полоса
И как в сказке неслись паруса.
Лебединою грудью белели они,
И мерцали на мачтах огни.
Но в светлице своей не зажгла я огня:
Ты забудешь, забудешь меня!»
1906
* * *
Геймдаль искал родник божественный.
Геймдаль, ты мудрости алкал -
И вот настал твой Час торжественный
В лесах, среди гранитных скал.
Они молчат, леса полночные,
Ручьи, журча, едва текут,
И звезды поздние, восточные
Их вещий говор стерегут.
И шлем ты снял -и холод счастия
По волосам твоим прошел:
Миг обрученья, миг причастия
Как смерть был сладок и тяжел.
Теперь ты мудр. Ты жаждал знания
И все забыл. Велик и прост,
Ты слышишь мхов произрастание
И дрожь земли при свете звезд.
1906
ПУГАЧ
Он сел в глуши, в шатре столетней ели.
На яркий свет, сквозь ветви и сучки,
С безумным удивлением глядели
Сверкающие золотом зрачки.
Я выстрелил. Он вздрогнул -и бесшумно
Сорвался вниз, на мох корней витых.
Но и во мху блестят, глядят безумно
Круги зрачков лучисто-золотых.
Раскинулись изломанные крылья,
Но хищный взгляд все так же дик и зол,
И сталь копей с отчаяньем бессилья
Вонзается в ружейный скользкий ствол.
1906
ДЯДЬКА
За окнами -снега, степная гладь и ширь,
На переплетах рам -следы ночной пурги...
Как тих и скучен дом! Как съежился снегирь
От стужи за окном,- Но вот слуга. Шаги.
По комнатам идет седой костлявый дед,
Несет вечерний чай: «Опять глядишь в углы?
Небось все писем ждешь, депеш да эстафет?
Не жди. Ей не до нас. Теперь в Москве -балы».
Смутясь, глядит барчук на строгие очки,
На седину бровей, на розовую плешь...
-Да нет, старик, я так ... Сыграем в дурачки,
Пораньше ляжем спать... Каких уж там депеш!
1906
СТРИЖИ
Костел-маяк, примета мореходу
На ребрах гор, скалистых и нагих,
Звонит зимой, в туман и непогоду,
А нынче -штиль; закат и чист, и тих.
Одни стрижи, -как только над горою
Начнет гранит вершины розоветь, -
Скользят в пролетах башни и порою
Чуть слышно будят медь.
1906
НА РЕЙДЕ
Люблю сухой, горячий блеск червонца,
Когда его уронят с корабля
И он, скользнув лучистой каплей солнца,
Прорежет волны у руля.
Склонясь с бортов, с невольною улыбкой
Все смотрят вниз. А он уже исчез.
Вверх по корме струится глянец зыбкий
От волн, от солнца и небес.
Как жар горят червонной медью гайки
Под серебристым тентом корабля.
И плавают на снежных крыльях чайки,
Косясь на волны у руля.
1906
ДЖОРДАНО БРУНО
«Ковчег под предводительством осла -
Вот мир людей. Живите во Вселенной.
Земля -вертеп обмана, лжи и зла.
Живите красотою неизменной.
Ты, мать-земля, душе моей близка -
И далека. Люблю я смех и радость,
Но в радости моей -всегда тоска,
В тоске всегда -таинственная сладость!»
И вот он посох странника берет:
Простите, келий сумрачные своды!