«В первом заседании совещания между графом Витте (мы цитируем его письмо) и
вышеупомянутыми общественными деятелями последовало принципиальное согласие
по всем главным вопросам, за исключением вопроса о назначении министра внутрен
них дел».
«Граф Витте настаивал на назначении Дурново, а общественные деятели, за ис
ключением князя Урусова, высказывались против этого назначения. Князь же Урусов
убеждал своих коллег по совещанию, ввиду трудного момента и невозможности мед
лить, согласиться на назначение Дурново и, с своей стороны, чтобы показать пример,
заявил, что готов принять пост товарища Дурново по министерству... В следующем за
седании Шипов, Гучков и кн. Трубецкой заявили, что они не могут войти в министер
ство, где будет Дурново...».
Кандидатура Столыпина была выдвинута, но на ней не сошлись, одни были за,
другие — против.
Спрашивается, какие поправки внес в это изложение дела Гучков? Он подтвердил, что «горячим защитником кандидатуры Дурново явился кн. Урусов, впоследствии член I Гос. думы». Витте, по словам Гучкова, колебался и готов был один момент отказаться от Дурново, ибо в печати готовились разоблачения и громовые статьи против него. «Все описываемое происшествие, — добавлял Гучков, — имело место сейчас же после манифеста 17 октября, когда царствовала самая широкая, я бы сказал, необузданная свобода печати».
Переговоры были долгие: Гучков пишет о «томительных днях длящихся переговоров». О Столыпине, дескать, «никто не делал отрицательного отзыва, о котором пишет гр. Витте». Характеризуя тогдашнее положение вообще, Гучков говорит: «Много явилось теперь «спасателей» отечества... А где они тогда были?.. Многие из них тогда еще не решили, по какую сторону баррикады встать».
НАЧАЛО РАЗОБЛАЧЕНИЙ 97
Таковы существенные пункты разоблачений Витте и Гучкова; мелочи, конечно, оставляем в стороне. Историческая правда выступает наружу вполне определенно: 1) никаких серьезных различий между кадетами и октябристами в этот серьезнейший момент русской истории не было;2) «многие» (из буржуазных деятелей, а по «тонкому» намеку Гучкова, пожалуй, и из министров) «тогда еще не решили, по какую сторону баррикады встать». Но факт тот, что собирались на совещание, и не раз, люди одной определенной «стороны баррикады».И министры, и октябристы, и кадеты в совещаниях стояли на одной стороне баррикады. Историческая правда не допускает ни сомнений, ни перетолкований: это были совещания, переговоры правительства с контрреволюционной, либеральной буржуазией.
Теперь взгляните на поведение кадетов. После разоблачений Витте и Гучкова (письма того и другого напечатаны в Петербурге 26-го, в Москве 27-го сентября ст. ст.) кадеты
хранят полное молчаниео
своемучастии, пытаясь только «дразнить» Гучкова. И
«Речь»от 28-го сентября и
«Русские Ведомости»
60
Тогда октябристы начинают «мстить» и Витте и кадетам сразу. В «Голосе Москвы» от 14-го октября(две недели разведок у октябристов, трусливого и подлого молчания у кадетов!) появляется «справка» под заглавием: «Союз графа Витте и П. Н. Дурново с кадетами». Новые разоблачения сводятся к следующему: 1) Е. Трубецкой в то время состоял членом к.-д. партии. 2) «Не желая вводить графа Витте в какое-либо заблуждение, кн. Трубецкой счел себя обязанным предупредить его, что о всех его переговорах с общественными деятелями» (понятно, что рабочих и крестьянских демократов к «общественным деятелям» ни октябристы ни кадеты не относят: в октябре 1905 года рабочие и крестьяне были, очевидно, «деятелями» енеобщественными!)
98 В. И. ЛЕНИН
«он, кн. Трубецкой, будет поставлять в известность бюро своей партии, ежедневно собиравшееся для обсуждения текущих дел в квартире проф. Петражицкого». 3) Против кандидатуры Столыпина особенно горячо восстал г. Петрункевич, находивший, «что в крайнем случае (sic! ) надо посоветовать графу Витте назначить министром внутренних дел скорее Дурново, чем Столыпина. Прочие деятели к.-д. партии вполне согласились с мнением Петрункевича, и князю Трубецкому было поручено передать графу Витте заключение общественных деятелей, заседавших в квартире Петражицкого». Трубецкой на следующее утро поехал к гр. Витте и в точности передал отзыв бюро к.-д. партии об обоих кандидатах.
Подтвердил ли Е. Трубецкой ссылку на него? Вполне подтвердил, назвав сообщение «Голоса Москвы» «совершенно точным»— и корреспонденту «Нового Времени» 61(№ от 15-го октября) и корреспонденту «Речи»(№ от 19-го октября). «Пожалуй, не годитсяслово «бюро», — говорил Трубецкой, — следовало бы сказать: руководители партии» (к.-д.), другая, столь же несущественная, «поправка» Трубецкого относится к тому, что он ездил к Витте «может быть, и не на другое утро, а через 2—3 дня». Наконец, корреспонденту «Речи» Трубецкой сказал:
«Следовало бы возразить на одно утверждение Гучкова. Он говорил, что общественные деятели не вступили в кабинет только из-за Дурново. Это не совсем так (не совсем так!) по отношению ко мне и, если не ошибаюсь, к Шилову. Я и Шипов выражали согласие вступить в состав кабинета при условии предварительной выработки программы, но Витте убеждал нас вступить в министерство, не ставя этого условия. В этом и заключается наше отличие от Гучкова, который, сколько помнится, такого условия не ставил». Осторожно выражается по этому пункту г. Трубецкой: «не совсем так», «сколько помнится»!
- так! Ред.
НАЧАЛО РАЗОБЛАЧЕНИЙ 99
Г-н Петрункевич выступает в «Речи»19-го октября — через три неделипосле начала разоблачений! ! И посмотрите, каквыступает.
Начинает он с длинного рассуждения (27 строк) о том, что на память полагаться нельзя, а мемуары вел один Шипов.
К чему это рассуждение? Хотите вы оглашения истины немедленно и полно? Тогда нет ничего легче, как назвать всехучастников и опросить их. Если же вы не хотите оглашения истины о своейпартии, то не к чему играть в прятки, ссылаясь на Шилова.
Далее, на 27 строкахидет рассуждение о склонности октябристов к «уткам». — При чем это рассуждение, раз «Голос Москвы» назвал лицо,подтвердившее сообщение?? Γη Петрункевич явно стремится загромоздить простой и ясный вопрос кучей литераторского и дипломатического сора. Это — прием не честный.
Следует 20 строкколкостей по адресу г. Трубецкого: «личное воспоминание» — никаких других воспоминаний, кроме личных, не бывает! — князь об этом «никому ни слова не говорил»— курсив Петрункевича, явно упрекающего этим Трубецкого за нескромность. Вместо прямого ответа на вопрос кадеты начинают упрекать друг друга за нескромность! Какой смысл можетиметь подобный прием, кроме того, что он выдает досадукадетов за разоблачения? выдает их попытки замятьдело (дескать, не будьте, князь, нескромным дальше!).
После 74-х строк предисловия следует, наконец, опровержение по существу: 1) бюро к.-д. партии было в Москве и не могло поэтому собираться у Петражицкого; 2) Петра-жицкий «в то время не входил в состав лиц, руководивших делами партии»; 3) «некоторые члены (бюро к.-д. партии), находившиеся в Петербурге, не были уполномочены входить в какие-либо переговоры, а тем более в союзы с графом Витте, Дурново или с кем-либо другим». 4) «Лично я (г. Петрункевич) был у Петражицкого один(курсив г. Петрункевича) раз, и в этот раз действительно происходила беседа о возможности кандидатуры кн. Е. Трубецкого