тельным хозяйством, товаропроизводитель при том условии, что общий строй хозяйст
ва основан на тех капиталистических противоречиях, которые были рассмотрены во II
главе. Во-2-х, мелкий сельский буржуа (и в России, как и в других капиталистических
странах) соединяется рядом переходных ступеней с парцелльным «крестьянином» и с
сельским пролетарием, наделенным кусочком земли. Это обстоятельство является од
ною из причин живучести тех теорий, которые не различают в «крестьянстве» сельской
буржуазии и сельского пролетариата .
По самой природе земледелия, превращение его в товарное производство проис
ходит особым путем, не похожим на соответствующий процесс в индустрии. Промыш
ленность обрабатывающая раскалывается на отдельные, совершенно самостоятельные
отрасли, посвященные исключительно производству одного про-
На игнорировании указанного обстоятельства построено, между прочим, излюбленное экономистами-народниками положение, что «русское крестьянское хозяйство в большинстве случаев есть хозяйство чисто натуральное» («Влияние урожаев а хлебных цен», I, 52). Стоит только взять «средние» цифры, сливающие вместе и сельскую буржуазию и сельский пролетариат, — и подобное положение сойдет за доказанное!
РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ 309
дукта или одной части продукта. Земледельческая же промышленность не раскалывается на совершенно отдельные отрасли, а только специализируется на производстве в одном случае — одного, в другом случае — другого рыночного продукта, причем остальные стороны сельского хозяйства приспособляются к этому главному (т. е. рыночному) продукту. Поэтому формы торгового земледелия отличаются гигантским разнообразием, видоизменяясь не только в различных районах, но и в различных хозяйствах.
Поэтому при рассмотрении вопроса о росте торгового земледелия никак нельзя ограни-
* чиваться огульными данными о всем земледельческом производстве .
3) Рост торгового земледелия создает внутренний рынок для капитализма. Во-первых, специализация земледелия вызывает обмен между различными земледельческими районами, между различными земледельческими хозяйствами, между различными земледельческими продуктами. Во-вторых, чем дальше втягивается земледелие в товарное обращение, тем быстрее растет спрос сельского населения на продукты обрабатывающей промышленности, служащие для личного потребления; — тем быстрее, в-третьих, растет спрос на средства производства, ибо при помощи старинных «крестьянских» орудий, построек и пр. и пр. ни мелкий, ни крупный сельский предприниматель не может вести нового, торгового земледелия. Наконец, в-четвертых, создается спрос на рабочую силу, так как образование мелкой сельской буржуазии и переход землевладельцев к
Именно такими данными ограничиваются, например, авторы книги, названной в предыдущем примечании, когда они говорят о «крестьянстве». Они допускают, что каждый крестьянин сеет именноте хлеба, которые потребляет, сеет все тевиды хлебов, которые он потребляет, сеет их именно в той пропорции,в которой они идут на потребление. Не требуется уже особенного труда, чтобы из таких «допущений» (которые противоречат фактам и игнорируют основную черту пореформенной эпохи) сделать «вывод» о преобладании натурального хозяйства.
В народнической литературе можно встретить также следующий остроумный прием рассуждения: каждый отдельныйвид торгового земледелия является «исключением» — по сравнению со всем сельским хозяйством й его целом. Поэтомуи все торговое земледелие вообще надлежит-де считать исключением, а общим правилом должно признать натуральное хозяйство ! В гимназических учебниках логики, в отделе о софизмах, можно найти много параллелей такому рассуждению.
310 В. И. ЛЕНИН
капиталистическому хозяйству предполагает образование контингента сельскохозяйственных батраков и поденщиков. Только фактом роста торгового земледелия и можно объяснить то обстоятельство, что пореформенная эпоха характеризуется расширением внутреннего рынка для капитализма (развитие капиталистического земледелия, развитие фабричной промышленности вообще, развитие сельскохозяйственного машиностроения в частности, развитие так наз. крестьянских «земледельческих промыслов», т. е. работы по найму и т. д.).
4) Капитализм в громадной степени расширяет и обостряет среди земледельческого населения те противоречия, без которых вообще не может существовать этот способ производства. Но, несмотря на это, земледельческий капитализм в России, по своему историческому значению, является крупной прогрессивной силой. Во-первых, капитализм превратил земледельца из «государя-вотчинника», с одной стороны, и патриархального, зависимого крестьянина, с другой стороны, в такого же промышленника,как и всякий другой хозяин в современном обществе. До капитализма земледелие было в России господским делом, барской затеей для одних, обязанностью, тяглом — для других, поэтому оно и не могло вестись иначе, как по вековой рутине, необходимо обусловливая полную оторванность земледельца от всего того, что делалось на свете за пределами его деревни. Отработочная система — этот живой остаток старины в современном хозяйстве — наглядно подтверждает такую характеристику. Капитализм впервые порвал с сословностью землевладения, превратив землю в товар. Продукт земледельца поступил в продажу, стал подвергаться общественному учету сначала на местном, затем на национальном, наконец на международном рынке, и таким образом прежняя оторванность одичалого земледельца от всего остального мира была сломана окончательно. Земледельцу волей-неволей, под угрозой разорения, пришлось считаться со всей совокупностью общественных отношений и в его стране и в других странах, связанных всемирным рынком. Даже отработочная система, — которая прежде
РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ ЗЦ
обеспечивала Обломову верный доход без всякого риска с его стороны, без всякой затраты капитала, без всяких изменений в исконной рутине производства, — оказалась теперь не в силах спасти его от конкуренции американского фермера. Вот почему и к пореформенной России вполне приложимо то, что было сказано полвека тому назад о Западной Европе, именно, что земледельческий капитализм «был той движущей силой,
*
которая втянула идиллию в историческое движение» .
Во-вторых, земледельческий капитализм впервые подорвал вековой застой нашего сельского хозяйства, дал громадный толчок преобразованию его техники, развитию производительных сил общественного труда. Несколько десятилетий капиталистической «ломки» сделали в этом отношении больше, чем целые века предшествующей истории. Однообразие рутинного натурального хозяйства сменилось разнообразием форм торгового земледелия; первобытные земледельческие орудия стали уступать место усовершенствованным орудиям и машинам; неподвижность старинных систем полеводства была подорвана новыми приемами культуры. Процесс всех этих изменений неразрывно связан с указанным выше явлением специализации земледелия. По самой своей природе капитализм в земледелии (равно как и в промышленности) не может развиваться равномерно: он толкает вперед в одном месте (в одной стране, в одном районе, в одном хозяйстве) одну сторону сельского хозяйства, в другом — другую и т. д.
«Misere de la philosophie» (Paris, 1896), p. 223 («Нищета философии» (Париж, 1896), стр. 223. Ред.);автор презрительно называет реакционными иеремиадами вожделения тех, которые жаждут возвращения доброй патриархальной жизни, простых нравов и т. д., которые осуждают «подчинение земли тем же