Письмо мое с обращением к русскому обществу3 нужно бы напечатать, хотя и когда-нибудь после, но нужно напечатать, п[отому] ч[то] я написал письмо в англ[ийские] газеты об этом же и надо бы, прежде чем обращаться к иностранцам, обратиться к своим.
Так вот, любезный князь, мои предположения. Что вы на это скажете?
Любящий вас Лев Толстой.
29 марта 1898.
Печатается по листу копировальной книги.
1 О планах Э. Э. Ухтомского Толстой знал от ездившего в Петербург И. П. Накашидзе. См прим. к письму № 73.
26 марта 1898 г. Ухтомский обратился к министру иностранных дел Муравьеву с письмом, в котором указывал на желательность выселения духоборов в Монголию. Он писал: «Органически срастаясь с «желтым Востоком», нам пора вкрапливать в него свои добрые семена. Если основная мысль Вам покажется правильной, то охотно позволю себе представить и детали довольно ясно мне рисующегося плана, как привести это в исполнение» («Дело архивное, 1 ст. Распорядительного отделения канцелярии главноначальствующего гражданской частью на Кавказе. О разрешении духоборам выселиться за границу». Началось 4 ноября 1897 г., кончилось 5 июня 1901 г.).
План Ухтомского встретил в административных кругах отрицательное отношение.
2 С. А. Толстая видела Ухтомского в свой приезд в Петербург 19—24 марта. В начале апреля Ухтомский был в Москве, но повидаться с Толстым не решился из осторожности.
3 См. письмо в «С.-Петербургские ведомости», № 71.
104. В. Г. Черткову от 29 марта 1898 г.
* 105. Э. Э. Ухтомскому.
1898 г. Марта 30. Москва.
Дорогой Эспер Эсперович,
Письмо это передадут вам приехавшие ко мне духоборы.1 Так как я знаю, что вы хотите ходатайствовать за них, я решил, что эта живая грамота есть самый лучший матерьял для этого ходатайства. Если я этой посылкой делаю вам неприятное, то именно ради бога простите меня.
Я не мог поступить иначе. Дело это слишком важное — так велика разница между продолжением тех же гонений, про которые они вам расскажут, и освобождением от страдания целого населения, что я не колеблясь рискую быть неприятным вам, хотя всей душой желал бы только быть вам приятным. Главное, я перед богом не мог поступить иначе. Помоги вам бог поступить согласно его воле и так, чтобы всегда с радостью вспоминать ваш поступок.
Любящий и уважающий вас
Лев Толстой.
30 марта 1898.
Посылаю вам копию письма, кот[орое] писал вам вчера, боясь, что оно почему-нибудь не дойдет.
1 Павел Васильевич Планидин и Д. Чернов. См. письмо Толстого к В. Г. Черткову от 4 апреля 1898 г., т. 88.
* 106. Н. Я. Симоновичу.
1898 г. Марта после 3. Москва.
Я рад был получить ваше письмо и согласен со всем тем, что вы там пишете. Если будете в Москве, заходите вечером и тогда переговорим о том, что нужно.
Печатается по машинописной копии из AЧ. Датируется на основании письма Симоновича, на которое отвечает Толстой.
Ответ на письмо Симоновича от 2 марта, в котором Симонович писал о своих взглядах и о своем тяжелом душевном состоянии; просил разрешения приехать к Толстому.
*107. Николаю II. Прошение от имени духоборов. Черновое.
1898 г. Апреля 2. Москва.
Его Императ[орскому] величеству
Кавказских христиан всемирного братства,
именуемых духоборами,
Прошение
В прошлом году подано братьями нашими прошение родительнице Вашей императрице М[арии] Ф[едоровне] о том, что[бы] разрешено было братьям нашим выселиться за границу. На прошение наше вышло по ходатайству родительницы вашей разрешение выпустить нас за границу, но только за исключением тех ребят наших, которые, как сказано в выданной нам бумаге, находятся в призывном для воинской повинности возрасте.
Находящиеся же в призывном возрасте сыновья наши, отказывающиеся по нашей вере от военной службы, ссылаются на 18 лет в Якутскую область, и потому выселиться мы можем, только покинув сыновей наших в дальнем, тяжелом и продолжительном изгнании. Ваше импер[аторское] величество, войдите в наше положение и пожалейте нас; отказаться от своей веры, воспрещающей убийство, мы не можем, служить в военной службе дети наши тоже не могут. Мы же не можем уйти на выселение, оставив сынов наших в тяжелом изгнании на севере Сибири. А между тем, если мы не уйдем, то и все сыны наши, входя в возраст, один за другим подвергнутся той же участи, как и те, кот[орые] теперь томятся в тюрьмах и изгнании, так как год за годом молодые люди наши будут призываться к службе и будут отказываться.