По себе знаю, как хорошо, когда любя упрекают нас, и потому уверен, что вы не рассердитесь на меня. Ну вот, теперь о себе. Я жил у Ильи (сына). Мне надавали денег тысяч 7. Больше 3-х я истратил на столовые. Остальные не успел и потому, что губернаторы запрещают, и потому, что заболел кровавым поносом (теперь совсем здоров), и потому, что на будущий год ожидается такой же, или еще хуже, неурожай. Я написал обо всем этом статейку, послал Меньшикову. Не знаю, поместят ли. Попрошу Таню послать Черткову. Теперь в Ясной с охотой работаю, пишу. Не скажу что.2
Целую вас, милый друг, и вашу жену и тещу и детей.
Л. Толстой.
Впервые опубликовано в сборнике «Летописи», 2, стр. 211—212. Датируется на основании того, что в копировальной книге письмо это оттиснуто между письмами от 15 и 20 июня.
Ответ на письмо П. А. Буланже от 18 июня нов. ст., в котором Буланже писал о своей жизни и работе, сообщал о выходе его из издательского товарищества В. Г. Черткова, рассказывал о людях, населяющих остров Kilda (один из островов северной Англии), которые были почти отрезаны от мира и жили «братской» жизнью.
1 Об этом Толстой писал в статьях: «Где выход?» и «Неужели это так надо?», начатых в 1897 г. и оставшихся незаконченными. См. т. 34.
2 Толстой имеет в виду свою повесть «Отец Сергий». См. т. 31.
* 161. М. О. Меньшикову.
1898 г. Июня 20. Я. П.
Благодарю вас очень, Михаил Осипович, за ваши интересные, внимательные и любовные письма.
Чувствую, что поступаю очень дурно, не отвечая вам, и хочу это исправить, хотя и не своей рукой, п[отому] ч[то] всё еще лежу с неперестающей болью в животе и в жару. Кажется, однако, что дело идет к улучшению.
Всё, что вы пишете в последнем письме о том, как хотите поступить со статьей, совершенно согласно с моим желанием. Так и поступайте. Заметку,1 которую я вчера вам послал, если найдете ее того стоящей, напечатайте в той же газете, где появится статья.
Теперь хочу ответить вам на вопрос, который, видно, занимает вас и о котором вы пишете в предпоследнем письме. «Кто виноват в упадке духа народа?» Разумеется, сам народ, — в этом я с вами совершенно согласен, — но народ, разумеемый не только как рабочий люд — мужики, но весь народ, включая в это понятие и всех нас, всю так называемую интеллигенцию, и чиновников, и духовенство, и ученых, и художников.
И потому я преимущественно указывал на то, в чем мы сами виноваты. Главное, я хотел сказать, что подъем и упадок духа зависят от подъема и упадка религиозного чувства. «И придет к отцу тот, кого привлечет отец, и дух дует, где хочет». И потому предписывать подъем духа или делать его нарочно, нельзя, а можно только устранять препятствия к проявлению этого чувства. И потому говорил, и то очень смутно ввиду цензуры, о тех явлениях, которые препятствуют проявлению этого духа.
Меня очень порадовало то, что вы так горячо отнеслись к этому вопросу, видно, как он глубоко интересует вас. И в этом взгляде вашем, мне кажется, мы с вами совершенно согласны, и это всегда очень радует меня.
Прощайте, дружески жму вашу руку и кланяюсь Лидии Ивановне.2
Любящий вас Л. Толстой.
20 июня 1898.
Ясная Поляна.
Письмо написано под диктовку Толстого T. Л. Толстой. Подпись собственноручная.
Ответ на письма Меньшикова от 12, 13 и 17 июня, в которых Меньшиков писал о своих хлопотах, связанных с предполагаемым печатанием статьи Толстого «Голод или не голод?», сообщал, что Э. Э. Ухтомский колеблется, боясь, что опубликование статьи Толстого о голоде повлечет закрытие «С.-Петербургских ведомостей». Писал, что в случае отказа Ухтомского напечатать статью он обратится к Гайдебурову, Суворину и другим. Касаясь же содержания статьи, Меньшиков замечал, что он в одном не согласен: «что спасение возможно от тех, к кому вы обращаетесь, что от них будто зависит свобода и душевная сила 100-миллионного народа». «Я думаю, — писал он, — что народ сам виноват и несет кару заслуженно и понесет еще более тяжелую кару, может быть до гибели включительно».