Бюргеры остановились, взяли меня в полукольцо. Мужички все здоровые, разогретые вином, у многих на поясах ножи, а на лицах явная нелюбовь ко всем, кто против Шампани.
— Ты сам-то откуда будешь?
Ну замечательно, только разборок по типу «ты за Спартак или за ЦСКА?» мне сейчас и не хватало. И меч как назло оставил в комнате на гвоздике. Чёрт, так ведь можно до дома и не дойти.
— Да чё с ним разговаривать, язык подрезать, чтоб не мёл попусту.
— Жан, не трогайте его, — услышал я тонкий голосок. — Это бастард сеньора де Сенегена. Он мне сегодня яблоко дал.
Здоровяк, которого мальчонка назвал Жаном, глянул на меня исподлобья и проговорил глухо:
— Дворянский сынок… Знаю я госпожу Поладу, хорошая женщина. Нос бы тебе свернуть, да мать твою расстраивать не хочу. Ладно, ходи пока целый. И думай, прежде чем язык распускать.
Я промолчал, хотя очень хотелось предложить громиле перекинуться словом один на один, а то в компании друзей все смелые. Но кто его знает, какие у них правила. Может предложение разобраться как честные пацаны вызовет лишь смех, и меня тупо отпинают, несмотря на уважение к маме. Рыцарство — оно в чести не у всех и не везде, так что рисковать не будем.
Я подмигнул пацанёнку.
— Как зовут?
— Щенок.
— Странное имя. С чего вдруг так?
— Не знаю. Все говорят: щенок, принеси то, щенок, сбегай туда, вот и стал Щенком.
— Не обидно?
— Тут важен заработок, господин. За каждое поручение — денье, остальное не имеет значения.
— И много удаётся заработать?
— По-разному. Иногда нисколько, а самое большое — четыре денье. Но такое было только однажды, давно-давно. Обычно одну-две монетки.
— На что тратишь?
— Матери отдаю. У меня две сестры и младший брат. Отец в прошлом году попал под телегу, болел долго, потом умер, и теперь я единственный кормилец в семье.
Мальчишка поведал мне банальную душещипательную историю, предназначенную разжалобить потенциального работодателя. Я не проникся, таких историй я и сам могу рассказать сколько угодно. Но то, что этот оборвыш попался на глаза, весьма кстати.
— Хочешь заработать?
— А что нужно? — в его глазах возникла настороженность.
— Узнать кое-что об одном человеке.
— Пять денье! — тут же выдал мальчишка.
— Губа не треснет? Дам два денье, если останусь доволен.
— Согласен, господин. Какой человек вам нужен?
— На турнире был сегодня?
— Спрашиваете! Конечно, был.
— Рыцарь-баннерет Ив дю Валь. Узнай о нём всё, что можно узнать.
Щенок закусил губу и состроил загадочную рожицу.
— Это, я вам скажу, имя, да-а-а-а… Двух денье мало, — он скосился на меня, как бы намекая, что надо добавить, но я лишь улыбался. — Что ж, господин, раз сговорились за два, значит, за два.
Он шмыгнул в толпу и растворился. Я усмехнулся: вот, блин, пострелёныш, и пошагал к дому. Во дворе рядом с мамой стояли двое. Один дородный, в возрасте, ростом с меня, облачён в сюрко грязно-белого цвета, на груди изображена собачья голова и надпись вокруг неё готической вязью на латыни: Domini Canes. Правая рука на рукояти меча. Второй с арбалетом, в таком же сюрко с псиной башкой.
— Вольгаст де Сенеген?
Вид этих двоих никак не вязался с чем-то добрым и радостным. Обещанные Мартином наёмники? Если так, то эти будут посерьёзнее предыдущих. Но почему только двое?
Я скользнул взглядом по сторонам, нет ли ещё кого-то, и спросил напряжённо:
— Допустим. И что?
— Именем Святой инквизиции, следуйте за нами!
[1] Собирательное название банд наёмников первой половины XV века.
[2] Особой конструкции щит, предназначенный для турниров.
Глава 6
Святая инквизиция? В череде развивающихся событий, это что-то новенькое. Хорошо хоть не проделки братца, но всё равно… Инквизиция не могла прийти сама по себе. Её позвали. Кто?
Я посмотрел на маму. Она молчала. Лицо строгое, руки сложены на животе, во взгляде благочестие.
— Вольгаст, это для твоего же блага.
Понятно. И неожиданно. От близких, тем более от родной матери, менее всего ожидаешь чего-то подобного. Впрочем, моя вина здесь тоже присутствует. Мама настойчиво звала меня в церковь, не на шутку взволнованная моими поступками, а я предпочёл отправиться на турнир. Хотя уже не маленький, университет закончил — два университета! — должен понимать, что в Средневековье странное поведение человека вызывает у окружающих страх и желание направить его к местному психиатру. А кто здесь местные психиатры? Правильно, она самая — Святая инквизиция. Лечат мозги одномоментно, используя не только слово, но и различные инструменты по типу дыбы и испанского сапога.