Мальчишка смотрел на меня с надеждой пришибленного котёнка. Он не мог не слышать, что кричат на площади, и гореть заживо не хотел, а те люди не шутили и не пытались напугать нас. В проулок швырнули связку хвороста, следом посыпались обломки досок, старый деревянный башмак, клочки соломы. Весь этот хлам, не долетая до нас, скапливался примерно посередине, и если мы не сгорим, то пропечёмся основательно, как пирожки в печке, в крайнем случае, задохнёмся.
Я ещё раз осмотрелся, уже более внимательно. Может, пропустил что-то, не заметил, хотя бы маленькую лазейку. Ну-ка, ну-ка… Нет, показалось.
В душе начала нарастать паника; пока она проявлялась в виде редких всполохов, но волна уже была на подходе, минута — и захлестнёт. Только не так! Смерть в бою ещё куда ни шло, а становиться курой гриль…
Точно, в бою! Надо попытаться прорваться сквозь толпу, а если не получится, то хотя бы прибить одного-двух говнюков, решивших устроить нам аутодафе.
— Щенок, — я присел перед мальчишкой на корточки. Он трясся, сжимая кулачки. — Слышишь меня? Как только эти подожгут хворост, рвёмся сквозь огонь к выходу. Ты, главное, схватись за мой пояс и не отпускай. Понял?
Он моргнул.
— Тогда поднимайся, затягивать с началом они не станут. Когда через огонь пойдём, ты глазки закрой и не дыши. Задержи дыхание, слышишь?
Он снова моргнул и ухватился за верёвку, опоясывающую мой плащ. Ну всё, приготовились. Баррикада из хвороста уже поднялась до половины моего роста, если полыхнёт всё разом, то прорваться через неё без серьёзных ожогов не получится, мои длинные каштановые волосы уж точно пострадают. Поэтому начинать надо, едва первый дымок потянется кверху.
Я перекрестился, сжал покрепче клевец.
— Готов, малыш?
— Готов, — пискнуло позади.
Прошла минута, две, хворост не загорался. Ещё три минуты… Они там передумали? Или затеяли что-то иное? Сомневаюсь. Ни за что не поверю, что разгорячённые эмоциями люди вдруг возьмут и откажутся от своих развлекательных мероприятий.
Однако поджигать хворост по-прежнему никто не спешил. Не звучали голоса, не сыпались угрозы. Реально передумали?
Пригнувшись, я подобрался к баррикаде вплотную и выглянул. Возле выхода из тупика никого не было. Толпа разошлась, словно никогда и не собиралась. Может стража разогнала?
— Планы меняются, — обернулся я к Щенку. — Оставайся пока здесь, я посмотрю, что на рынке творится.
Придерживаясь стены, я подошёл к выходу и выглянул из-за угла. Действительно, никого. Возле прилавков копошились наши недавние преследователи, убирая в повозки последний товар. Иногда кто-то да поглядывал в сторону Нищего угла, лица многих были недовольны. Ну ещё бы, их лишили любимого зрелища, вопрос: кто?
Я поманил Щенка и кивнул:
— Посмотри, ничего необычного не видишь?
Мальчишка осмотрелся и покачал головой.
— Нет, господин Вольгаст, ничего.
— Почему они тогда ушли?
— Не знаю. Ушли и хорошо. Может, и мы уйдём, пока они заняты?
Предложение дельное, но уже не актуальное. У меня сложилось твёрдое убеждение, что я могу пройти среди недавних преследователей прогулочным шагом, и никто слова против не скажет. Кажется, у меня появился тайный заступник, и он обладает такой властью, что никто ему перечить не смеет.
Я приобнял Щенка за плечи.
— Ладно, пойдём. Нос болит?
— Болит, господин.
— А какого беса там вообще произошло? Чего они на тебя набросились?
Он нахмурился и опустил голову.
— Украл чего-то? — догадался я. — Чего? Показывай.
— Я не успел. Хотел, но не успел. Там в корзине яблоки лежали, я хотел взять одно, — он вздохнул, — в каждую руку. А потом пожадничал и решил положить ещё за пазуху. Торговец заметил, кинулся за мной, я от него… Ну а дальше вы знаете.
— Понятно. Воришка, стало быть? А хвастал, что зарабатываешь.
С Суконного рынка мы свернули к Рытвине. Что бы ни происходило, я должен найти наёмников брата и выяснить, сколько их и планы на будущее. Откладывать на завтра нельзя. Кто знает, может уже сегодня ночью они задумали напасть на наш дом. Нужно постараться выяснить это сейчас.
— Я зарабатываю, господин, — вздохнул Щенок, глядя на меня с надеждой. — Так получилось. Очень хотелось есть.
— Мог зайти в любую забегаловку. Час назад я дал тебе два денье. Тут и матери твоей хватит и сёстрам.
— Так получилось, господин, — потупившись, повторил он.
Я не стал дальше терзать его нравоучениями.
— Ладно, где живёшь? Провожу тебя.