— Ну так в чём проблема? Сейчас выпишем постановление.
Я взял чистый лист, обмакнул перо в чернильницу.
— Смотри: сим повелеваю пытать прево Лушара до тех пор, пока он не скажет всю правду о мастере Батисте.
Гуго вынул из камина щипцы.
— Готово, господин.
— Отщипни ему нос, Гуго.
Прево вжался в кресло.
— Я не знаю, я правда не знаю. Ну поверьте же. Это… Это… Это страшный человек…
Я сделал знак, и Гуго, уже поднёсший щипцы к лицу прево остановился. Прево закивал:
— Да, это страшный… очень страшный… Вы не представляете насколько страшный. Если я расскажу, он такое со мной сделает…
— Уверен, он не станет рвать тебя щипцами. А я стану! Сначала нос, потом член, потом всё остальное снизу вверх в порядке очерёдности. А потом суну тебя головой в камин, буду пить вино и смотреть, как ты жаришься. Ну так кто страшный, я или он?
Прево сглотнул.
— Вы не страшнее, вы такой же, — он выпрямился, голос стал увереннее. — Я действительно не знаю, кто скрывается под именем мастера Батисты. Хоть на куски режьте! Когда ему нужно встретиться со мной, он передаёт весть через Мишеля. В назначенный час перед моим домом останавливается закрытый экипаж, я сажусь, а там человек в плаще. Внутри темно, видно лишь силуэт.
— Голос узнать сможешь?
— Не смогу. Он меняет его, словно говорит через что-то. Такой глухой, неприятный. От него мурашки по коже.
— Как часто встречаетесь?
— Один или два раза в месяц, а может пропасть на полгода. Но иногда он передаёт письменные послания. Чаще всего там только имя и что нужно сделать.
— Обо мне говорили?
— Нет, только послания получал. Дважды. После смерти сеньора де Сенегена мастер Батист велел купить ваш дом, а потом… — прево хмыкнул и покачал головой. — А потом пришло послание с вопросом, почему до сих пор не купил. Тогда-то вас и арестовали. Я перепугался. Не выполнить поручение мастера, это большие проблемы. Я приказал заковать вас, выписал разрешение на допрос с пристрастием, но вмешались бенедиктинцы. Они прислали адвоката и наложили запрет на пытки. Доминиканцы их поддержали.
— И ты послушался?
— А как по-другому? Ссориться с инквизицией? Нет уж, пускай мастер Батист сам с ней разбирается. Я так ему и сообщил в последнюю встречу, а он сказал, что решит вопрос, — Лушар хихикнул. — Так что ещё не известно, что с тобой будет дальше.
К прево вернулось присутствие духа, и он потихонечку начинал хамить.
— О себе побеспокойся, щипцы ещё не остыли.
— Хватит пугать, — отмахнулся он. — Я же всё рассказал.
— А не боишься, что Батист тебя за это на кол посадит?
— А какую великую тайну я выдал? Ну встречаемся мы, и что? Разговариваем. Я для него важен, через меня он все проблемы в городе решает. Налоги, торговые пошлины, людишки неугодные. А ты кто? Пыль. Он тебя разотрёт и сдует. Или Жировику прикажет, тот о-очень хочет с тобой поквитаться.
— Жировик тоже в вашу компанию входит?
— И Жировик, и некоторые другие.
— Имена.
— Хех, имена ему…
— Гуго…
— Да ладно, ладно. Ну назову я имена? Что толку? Ты всё равно ничего не изменишь. Ты не справишься. Это как гору толкать. Можно орать, что сильный, но гора при этом не сдвинется.
— Имена! — я чуть повысил голос.
— Глава городского совета Шлюмберже, викарий Бонне, барон де Грандпре. Мастера многих цехов города, а может уже и всех. Об этом лучше Жировика спрашивать, это его компетенция приводить в покорность непокорных. Только до Жировика ты не доберёшься, кишка тонка — хихикнул прево.
— Ты тоже думал, что до тебя не доберутся.
— Ха, я вообще не думал, что до меня кто-то захочет добраться. Влезть в мой дом! Но ничего, теперь обязательно заведу охрану. А ты беги, Сенеген, беги. После того, что ты сотворил, тебе никакие доминиканцы не помогут. Мы тебя и из монастыря Святого Ремигия достанем.
Лушар хамел всё больше и больше. Он взял со стола серебряный кувшин, налил вина в кубок и сел, вытянув ноги. Страх прошёл, уверенность в бессмертие вернулась.
Я осмотрелся, заметил возле окна сундук. В таких хранят одежду, и стоят они обычно в спальнях. Но кабинет не спальня. Что он тут делает?
— Пожалуй, мы пойдём, — сказал я. — Прошу прощения за столь поздний визит. Желаю здравствовать.
— Не могу пожелать того же.
Гуго наклонился ко мне:
— Господин, вы же понимаете, — он взглядом указал на прево, — его нельзя оставлять.
Разумеется, я понимал это. Поднимать шум прево не станет, не в его интересах, но по инстанции доложит. Мастер Батист не дурак, наезд на прево, это наезд на него, такое нельзя оставлять без внимания, и решение может быть одно…