— Почему двое?
— Послание тяжёлое, — и сплюнул. — Или докладай хозяину, или открывай. А нет, так мы пойдём, нам здесь мёрзнуть желания мало.
Охранник засопел и сделал последнюю попытку изобразить из себя начальника:
— Больно рожи у вас разбойничьи.
— Какие уродились, с такими и живём.
— Ладно, ждите, доложу пойду.
Прежде чем идти, охранник обмотал створы ворот железной цепью. При необходимости мы могли самого его обмотать этой цепью и повесить на столбе, но слишком много свидетелей, так что обойдёмся без этого. Сейчас важно не быть узнанными.
Охранника не было минут тридцать, я успел прочувствовать всю недоброжелательность ноябрьской ночи. От холода кончики пальцев ног начали стыть и приходилось притоптывать, возвращая им чувствительность. Когда охранник появился, мне уже реально хотелось его повесить.
— Где ты ходишь, сын больной черепахи?
За черепаху он не понял, но общий настрой уловил верно.
— Вон тебе клирик, ему слух расстраивай.
К воротам прильнул человек в сутане. Глазёнки взялись обшаривать моё лицо, но я предусмотрительно прикрыл его капюшоном.
— Почему прячешься? Скрываешь чего? — насупившись, спросил клирик.
— А чё сразу скрываю? Холодно. Мёрзну я, вот и кутаюсь. Тебе чё за дело вообще?
— Подозрительно, — он прикусил губу. — Давай послание.
— Быстрый какой. Мастер Мишель сказал, викарий мне за это два су в благодарность выдаст.
— Два су посыльному? Одного денье хватит.
— Тебе может и хватит, а мне два су! — повысил я голос. — А нет, так иди чертям хвосты крутить. Отнесу послание назад, разбирайтесь между собой сами.
Клирик занервничал. Послание от Мишеля должно нести в себе нечто важное, но стоит ли оно двух су?
— Накажет тебя Господь за жадность твою. Сказано же в Писании: Кто любит серебро, тот не насытится серебром, а кто любит богатство, тому нет пользы от того, ибо есть сие суета.
— А я дам два денье священнику, он грех мой отмолит.
Клирик плюнул:
— Какой же настырный. Пошли. Если вести важные, так и быть, получишь свои серебряники.
Отель находился в глубине двора, окна закрыты ставнями, но сквозь щели сочился свет. Клирик провёл нас к чёрному входу, постучал. Дверь открылась, музыка стала громче. На пороге стоял очередной охранник. Щенок говорил, их трое. Один у ворот, один здесь. Где третий? Возможно, на главном входе или на подмене у воротчика. Ладно, разберёмся. Теперь нужен Бонне.
— Ждите, — коротко велел клирик и направился к лестнице. Где-то там наверху топали ногами, ругались, взахлёб хохотала женщина.
Гуго остался у двери, я прошёл немного вперёд. Охранник привалился спиной к стене, скрестив руки на груди, и поглядывал на нас поочерёдно. Мужик крепкий, жилистый, на поясе нож и короткий меч. В узком коридоре такой будет удобнее моего полуторника. Пусть Гуго займётся им. Я посмотрел на сержанта, тот едва заметно кивнул.
Ждать пришлось больше часа, не торопился господин Бонне узнать новости от мастера Мишеля. Наконец заскрипели ступени под грузным телом, и викарий, пьяненький, под руку с клириком осчастливил нас своим явлением. На лице застыла маска недовольства. Он икнул и протянул руку:
— Давай… чё там этот… прислал…
Мы сработали синхронно. Гуго всадил стилет охраннику под рёбра. Я шагнул мимо викария к клирику, дёрнул его на себя и сдавил шею удушающим. Клирик затрепыхался, я дёрнул посильнее, шейный позвонки хрустнули, тело обмякло.
Викарий раскрыл рот, намереваясь подать голос, я ладонью ударил его по губам, предотвращая крик, и предупредил:
— Заорёшь — брюхо вспорю!
Бонне протрезвел моментально.
— Что… что это значит? Вы… вы кто?
Я откинул капюшон.
— Сенеген?
Да что ж они всё время принижают моё значение? Устал объяснять каждому, что я дворянин, а не какой-то там Жан из подворотни. Твою мать! Я ударил Бонне под дых, он засипел, упал на колени. Я кивнул Гуго:
— Встань у лестницы, — и снова обратился к викарию. — А ты отвечай на мои вопросы быстро, чётко и без утайки, иначе ляжешь рядом с ними.
С кем именно он может лечь, уточнять не стал, это было понятно и без подсказок.
— Я судебный викарий, — зашипел Бонне. — Я друг… друг… Знаешь, что он с тобой сделает?
— Кто «он»?
— Он… он… Мастер Батист. Слышал это имя? Ага, слышал. Он тебя…
Пришлось взять его за грудки и встряхнуть.
— Слушай сюда, викарий. Сейчас ты подробно расскажешь об этом мастере Батисте: кто он, где живёт, как выглядит — и считай, что тебе повезло.
— А если не расскажу?
Я вынул клевец и с коротким размахом ударил его по коленной чашечке, и тут же зажал рот ладонью, чтобы вопль не оглушил всех, кто находился в отеле. Викарий, вытаращив глаза, сипел, исходя соплями и слюнями. Я дал ему минуту прийти в себя от боли, и сказал: