— Есть заводские баржи… — пробормотал я. — У центряков…
— Центряки? Кто это?
— Они едут на больших кораблях в центре Колонны.
Акива нахмурила лоб.
— А что, бывают маленькие корабли?
Тут я, не выдержав, рассмеялся, на миг забыв, где нахожусь. Много позже Акива призналась, что именно в этот миг решила, что я ей нравлюсь. Но тогда она рассердилась и пнула меня ногой. Потом, удивившись, пнула еще раз, но удары были совсем слабые, и я лишь молча отполз назад. Девочка изумленно моргнула.
— Тебе что, не больно? — спросила она недоверчиво.
Я покачал головой. Акива открыла рот, подумала, и внезапно рассмеялась.
— Ха, да у тебя там ничего нет! — гикнув, она схватила меня за волосы и вытащила обратно в центр повозки.
— Ты смешной, — заявила юная дикарка. — Отец сказал, ты мой раб. Будешь слушаться, я тебя бить не стану. Усек?
— Да, госпожа, — ответил я покорно. Девчонка фыркнула, точно как Синухет.
— Я Акива, дочь Аль-Карака, охотница Вселенной! А ты кто?
Я представился. Оказалось, Акива не знает, что такое «эскулап». Когда я объяснил, она долго смеялась, а потом сказала, что у дзагхл даже слова неправильные, если ученик табиба носит имя змеи. Позже я узнал, что бедуины называли своих эскулапов «табибами», а «эскулапом» у них звалась маленькая безобидная змейка с желтыми пятнышками на голове.
Первые сеги Акива жадно расспрашивала про нашу жизнь. Она знала о Колонне даже меньше, чем я о бедуинах. Сильнее всего Акиву поразило, что мы держим женщин отдельно, на особых кораблях, а почти всем мужчинам отрезают «зеббы».
— Почему? Почему-почему? — допытывалась она. Я и сам плохо знал, но как сумел — объяснил. Акива потом целый сег ходила притихшая.
— Значит, у вас к женщинам могут входить только лучшие мужчины, — сказала она наконец. Я кивнул.
— Они называются анхсиями, и их очень мало. Стать анхсием — большая честь.
— А кто же твой отец? — внезапно спросила Акива.
Я пожал плечами.
— Не знаю. У нас нет кланов, как у вас. Наверно, на ментепе вместе со мной учились несколько моих братьев, но я их не знаю.
— Какой ужас! — девочка отшатнулась.
— Почему? — я удивился. — Все правильно. Мы ведь не животные, чтобы постоянно спариваться. В каждом деле нужен порядок. Лучшие мужчины входят к женщинам, женщины рожают, из потомства отбирают лучших, а остальным способность деторождения только мешает работать…
Акива как-то странно на меня посмотрела.
— А ваши воины? Их тоже отбирают заранее?
— Легионеры? — переспросил я. — Конечно! Легиону нужны самые сильные мальчики. Солдат воспитывают на особых триремах, учат стрелять и сражаться, а лишнее… — я замялся, — …им отрезают позже, чем другим, чтобы росли агрессивными.
Акива помолчала, глядя на свои босые ноги.
— Ты был прав, вы не дзагхлы, — сказала она наконец. — Вы муравьи.
Я содрогнулся, припомнив муравьиную колонну под колесами галеры. И внезапно, не знаю почему, рассказал Акиве о своей идее. Она не стала смеяться.
— Может быть, — девочка пожала плечами. — Мир большой, в нем хватит места для всех.
— Не хватит, — возразил я мрачно, и пересказал теорию Хатэма. Вот теперь Акива засмеялась, и смеялась долго, весело.
— Глупый-глупый муравей, без мозгов и без ушей! — сказала она потом. — Нет никакого шара!
— А тебе-то откуда знать? — разозлился я.
Акива щелкнула меня по носу:
— Через две сегмицы приедем в город колодников. Сам увидишь.
Затем она свистнула, подзывая своего ламарга, перелезла из повозки ему на спину и умчалась, распевая песенку про глупых муравьев.
Глава 5
Вспоминая город колодников, я иногда сомневаюсь, что все это происходило не во сне. Но Акива была реальной, я готов поклясться, а значит, и остальное — тоже… Я знаю, вам, нашедшим заледеневшую галеру в далеком будущем, будет трудно поверить моим словам, но клянусь — это правда!
Бедуины ехали под углом к ветру, сег за сегом удаляясь от Колонны. Вскоре стало ясно, что Хатэм ошибался по крайней мере в одном: никакой старой Дороги не существовало. Во всяком случае, за левой Обочиной.
Вокруг, куда ни глянь, простирались Дикие земли. Зона дальнего земледелия осталась справа, древесные участки и обработанные поля давно кончились. Уже десятый сег бедуины ехали по совершенно диким местам, где деревья росли кучками, а трава иногда достигала двойного роста.
Судя по погоде, племя двигалось медленнее Колонны. Намного медленнее. Спустя двадцать шесть сегов уже заметно похолодало, и я гадал, где бедуины собираются провести натру, поскольку было совершенно ясно, что убежать от нее они не успеют.