Я невольно отпрянул, но Акива нахмурилась и резко схватила меня за плечо.
— Вставай!
Все вместе они подтащили меня к поручням.
— Убежишь, станешь трусом, — предупредила Акива. — Останешься, примем как своего. Это твое испытание. Только смелый сын свободного народа может смотреть за Край.
Сказав это, девочка скрестила руки на груди и демонстративно отошла назад. Мальчишки немедленно последовали ее примеру.
Я остался наедине с невозможным. Страх так заморозил кровь, что у меня зуб на зуб не попадал, ноги стали ватными и непослушными. Но к этому времени в душе проснулась давно таившаяся гордость. Я не муравей и не дзагхла, я — человек! Подбадривая себя такими мыслями, я повернулся и, почти не дрожа, подошел к перилам.
Это было страшно, да. Но терпимо. Всего лишь второе небо, далеко внизу, под ногами. Ничего особо ужасного.
Гораздо страшнее стало, когда я понял, что плоскость, где я стою, не имеет толщины. Совсем. Край металлического листа, простиравшегося в обе стороны до горизонта, расплывался в глазах, его никак не удавалось увидеть. Я наклонился, желая понять, еще сильнее наклонился… Но тут меня схватили за плечи и дернули назад.
— А вот этого не надо, — серьезно сказала Акива. — Я говорила, смотри ЗА Край. НА Край смотреть нельзя. Свалишься.
Я уже немного опомнился, и страх уступил место жгучему любопытству.
— Акива, где мы? — я кивнул в сторону бездны. — Объясни!
Девочка улыбнулась.
— Все! Он теперь наш, — заявила она мальчишкам. Те весело засмеялись, меня принялись хлопать по спине и дергать за волосы. Было очень приятно.
— Ну, муравей, — Акива отошла подальше от Края и уселась на песок. — Теперь можешь спрашивать.
Я сел напротив, скрестив ноги. Мальчишки расположились вокруг.
— Что это за пропасть? — я задал первый вопрос.
Акива покачала головой.
— Не пропасть. Край света.
— Не понимаю…
— Верю, — она улыбнулась. — Дзагхлы ничего не знают, мне отец говорил. Слушай внимательно, муравей. Наш мир совсем-совсем не похож на мяч. Он похож на диск. А мы сейчас сидим на самом краю, тут мир загибается вниз. Там, под нами, — она постучала по железу, — есть еще один мир, где все наоборот. Когда у нас кончается натра — у них начинается.
Акива вытянула руку против ветра и пошевелила пальцами.
— Я прихожу сюда каждую натру. Мы, свободный народ, живем как хотим, пока не наступает время холода. Тогда мы едем на край света, к городу колодников. Эти города стоят с обоих сторон мира, а внутри есть Колодец, огромная дыра, Туннель, ведущий сквозь землю.
Девочка рассмеялась.
— Что, муравей, дома тебе такого не говорили?
Я молча замотал головой. Акива довольно улыбнулась.
— То-то. Слушай и учись. Колодники — самый древний народ, они отличаются от людей и всегда живут на одном месте. Когда к их городу приближается холод, они переходят на другую сторону мира, где холод недавно кончился, и следующую натру живут там, во втором городе. Вместе с ними сквозь Туннель проходят наши племена. Но колодники давно разучились добывать пищу, и нам приходится платить им за проход — шкурами, мясом, шерстью. Поэтому в теплое время натры наш народ кочует по миру, собирая для колодников дань.
Девочка нахмурилась.
— Мужчинам это не нравится, но у колодников есть много хорошего оружия и даже боевые машины, стреляющие огнем. Вот почему уже много-много натр никто не пытается с ними воевать. Собрав дань, мы приходим к городу, платим хозяевам и нас пропускают на ту сторону мира, где целую натру будет тепло и спокойно.
Акива весело подмигнула.
— Кстати, а я родилась на той стороне. Мне четырнадцать натр.
— Я тоже там родился, — добавил один из мальчиков.
От услышанного у меня голова шла кругом. Но один вопрос я задать все же сумел:
— Акива… Это удивительно! А почему нельзя перебраться на ту сторону мира через край?
Девочка тяжело вздохнула.
— Можно, — сказала она с грустью. — Это совсем легко. Но тот, кто перелезет через край, станет другим. У него сердце будет с правой стороны, а правая рука превратится в левую.
Я моргнул.
— Ну и что? Через натру он перелезет обратно, и все вернется!
— Ага, как же! — разозлилась Акива. — Думаешь, мы все глупые? И никто не пробовал? Когда сердце с правой стороны, ты не можешь ничего есть. Ни мяса, ни чебуреков, ни фруктов — ничего. Любая еда для тебя превратится в яд, пока не перелезешь обратно. А тут натра!
Я умолк, лихорадочно размышляя над задачей.
— А если сначала перевезти много пищи? Она ведь тоже изменится.