Лестница натужно трещала и скрипела, почти что выла, она была похожа сейчас на динозавра с перебитым позвоночником. И похоже, она приготовилась рухнуть в тот бульончик, что бурлил внизу.
Митя ощутил острый приступ стыда за то, что сотворил своими руками. Но тут же вспомнил, как много позволено герою-избраннику. И что забота о товарище также входит в круг его обязанностей.
– Еще успеем, поднажми, Еруслан.
– В голове все плывет и кружится от этой вони. – пожаловался соратник. – Что-то замаялся я. Или по своим соскучился. Давно женушку Настю не видел, и тятьку тоже.
От мысли, что бессмертный может умереть, Митя ощутил в один момент и какое-то слабое злорадство, и сильную тревогу.
– От вони противогаз помогает, на, покрасуйся. От тоски – приключения. И по-моему, их у нас хватает.
Еруслан в противогазе почти перестал хвататься за поручни и превратился просто в куль, который Митя тащил на себе. Несмотря на эту явную перегрузку, Мите казалось, что он парит. Газ, даже смешанный с продуктами взрыва, не имел резкого запаха, но он теснил легкие и оседал мутной плесенью в мозгах. От этой «плесени» Митя словно пребывал в невесомости, и не очень соображал, где лево, где право. Только верхнее направление оставалось ему интуитивно понятным. Иногда ему было доступно зрелище огромных цистерн, плывущих по цеху, и тогда, несмотря на общее отупение, морозец пробегал куриными лапками по его коже.
А лестница тем временем в конвульсиях прощалась с жизнью. Водяной поток бросался на нее, обхватывал водоворотами. Сейчас обрушит лестницу, а их утащит, задушит, понесет бесчувственными тушками.
Вот она задергалась в последних скрипучих судорогах, чуть не сбросив Митю и Еруслана, а потом стала валиться вниз. Вернее она рывками сползала вниз, вначале на пять метров, потом еще метров на семь. От очередного толчка ноги Мити соскользнули со ступеньки и заболтались в воздухе. Тут уж стало не до Еруслана. Руки рвались под тяжестью налившегося свинцом тела. Сердце забилось как воробей, угодивший в сачок, затем стало холодеть и затухать, чувствуя смерть. В голове ничего кроме глупостей возникало. Чем ближе к концу, тем все тягучее и хилее были мысли – и никаких предсмертных откровений.
Не затухающий мозг, а гораздо более активный глаз заметил остатки лестничной площадки, вернее несколько погнутых прутьев, торчащих из стены, за которыми имелась обшарпанная, убогая, но вполне настоящая дверь. Митя чуть качнулся и полетел. И сперва даже не понял, вниз или вперед, но пальцы успели ухватиться за площадку. Когда-то, в школе, он мог подтянуться на турнике разве что разок-другой. А сейчас он подтянулся, выпрямился и, ухватившись, за ручку зубами, принудил дверь распахнуться. Закрепившись в дверном проеме, Митя на секунду поразился проступившим под кожей жилам и протянул руку Еруслану. Витязь послушно поймал протянутую ладонь, но тут под ним все рухнуло и разверзлось. Огромная туша древнерусского воина рванула Митю вниз.
Напряглись доселе неизвестные группы мышц, глотка испустила рычание достойное чемпиона по штанге, вместе с тем случился жим, рывок и толчок.
Они оказались в неосвещенном помещении, напоминающем гараж. На бетонной площадке стояли погрузчики и транспортеры, а по пандусу можно было подняться на верхний ярус, откуда по идее… Хотя система позиционирования приказала долго жить, но «Нокия» еще выдавала из своей памяти план кирпичевского института в разных проекциях – похоже, на этом уровне находился склад с заветным биопрепаратом.
И тут из какой-то неприметной щели как тараканы побежали вохровцы. Тараканы плевались огнем.
– Дальше сам, Митрий. – сказал Еруслан, сделав пару прицельных выстрелов. – А я здесь с ними останусь. На-ка мои мракогляды, я и без них вражью силу различаю. Пистолет же я при себе оставлю – тебе наверху он не надобен будет. Если что, повоевать смогу, не впервой пропадать.
Митя, согласившись, без всяких церемониальных прощаний рванул по пандусу на верхний ярус, а Еруслан, умело зрящий сквозь тьму своими мутировавшими очами, прикрывал его от вохровцев. Затем забрался в погрузчик и пошел в лобовую атаку на врага. Не дошел, врезался в столб, потеряв управление.
А на ярусе Митя не нашел ничего, кроме лопастей громадных вентиляторов, вделанных в стены. В обычное время они высасывали гарь из замкнутого помещения гаража, да и сейчас какой-то поганец не стал отключать им питание. А единственный выход был прикрыт могучей дверью, способным выдержать натиск целой дивизии.
На ярусе стало совсем неуютно, потому что один из стрелков ВОХРа пристроился на крыше погрузчика и желал поближе познакомиться с «бандитом».
Митя вжался в пол, дороги вперед не было, да и назад тоже. Только на тот свет – или в вентиляционное отверстие, в котором месили воздух лопасти вентилятора. То есть, никакого тут выбора – это тоже смерть в виде мясорубки, глаза в одну сторону, уши в другую, пенис в третью. Кстати, как правильно, пенис или фаллос, сам собой задался неуместный вопрос?
Над головой свистнула пуля, следующая должна была приложиться к затылку, и именно эта древняя ретикулярная часть его мозга дала подсказку. Митя посмотрел «сквозь» мясорубку, а когда она показалась ему всего лишь чередованием света и тени, прыгнул. В полоску света.
Боль догнала его и рубанула лопастью по ноге – ближе к лодыжке. Открытый перелом как минимум. Впрочем, Митя был уже с той стороны, в небольшой нише – вентилятор как будто вел никуда. Перфорированный люк наверху, перфорированный внизу. Из-за перелома не упереться, не сдвинуть верхний или нижний. Да и где-то в бетон вделаны их крепления.
Митя кое-как прислонился к стенке, испарина ползла по спине, как насекомое. Игра просрана. Непонятная игра, в которой он так и не разобрался, где он, кто он, зачем он?
В отчаянии Митя заколошматил кулаками в стену и… она треснула. За примитивной фанерной заслонкой находился мужской туалет, находящийся на капитальном ремонте со времен мезозоя.
Оттуда Митя пробился через заколоченную дверь в неосвещенный холодный коридор, где никто не подавал ни малейших признаков жизни.
И вдруг послышались голоса. «… Я всегда говорила что рванет, нечего тут на каких-то террористов сваливать…»
Митя сделал шаг и закачался на краю пропасти – на месте предполагаемого пола оказалась шахта давно бездействующего лифта. Инфравизоры в этом царстве термодинамической смерти не подсказывали ему ничего.
Делать шаг назад было поздно. Митя различил что-то торчащее из противоположной стены и оттолкнулся от края пропасти, пытаясь ухватиться за этот выступ. Но врезался в него головой, отчего тот хрустнул и стал разваливаться. Митя судорожно замахал руками, зацепился за какой-то кронштейн, рванулся и оказался… в типичном учетном отделе. А преодоленной преградой был кондиционер, установленный на место лифтовой двери.
Митю встретили оживленные женщины, которые выражали свое удивление агрессивным визгом. Какая-то упитанная дама попыталась огреть его табуреткой по голове – похоже ядовитые газы вызвали у нее острую рэмбоманию. Затем она стала надвигаться мощным бюстом, намереваясь раздавить его.
– Секундочку, вы что спасателя не признали? Вам что из МЧС должны специально позвонить и меня представить? Распоряжение об эвакуации не про вас? Хотите скончаться, не дожив до зарплаты? – затарахтел Митя, а потом даже хотел протянуть руку, чтобы поздороваться, но вовремя заметил на своей коже никуда ни исчезнувшие ромбики котлетного цвета.
– Так на нас же не распространяется. – строго сказала упитанная дама, но натиск прекратила. – Мы тут секретные.
– Значит, уже распространяется, отстали вы от жизни, связи-то нет. Вот я вместо связи и работаю, – Митя непритворно застонал, страдая от боли и тупых лиц секретных работниц. – Гражданки, вам велено отсюда немедленно выметаться, то бишь спасаться.
Дамы вдруг смилостивились, прислушались и стали спешно исчезать.