Эл едва успел опустить свой меч на голову твари, собиравшейся разорвать Ирда. Покрытое колдовскими рунами лезвие мигом превратило носферату в груду гнилого мяса. Оглядевшись, демоноборец обнаружил, что Грингфельд и колдун не вступают в схватку. Они встали перед яйцом, готовые в любой момент защитить его. Губы Ирдегуса беззвучно шевелились. Было ясно, что он готовит заклинание. Эл поднял меч и бросился к нему, однако Грингфельд заступил ему дорогу, выбросив обе руки вперёд столь неуловимым для глаз жестом, что Эл не успел отразить нападение. Когти царапнули мёртвую плоть лича. В тот же миг Кровопуск, взметнувшись снизу вверх, оставил на груди вампира глубокий порез. Тот зашипел и отскочил. В смотревших на Эла глазах мелькнула дикая злоба.
— Давай быстрей! — крикнул он Ирдегусу. — Этот человек колдун! Я встретился с ним в Кёлтебруне, когда он пытался отобрать яйцо. И он сжёг моих Слуг в Иральтахейме.
Руки Ирдегуса вспыхнули синим светом, и два пылающих шара устремились к Элу. Тот легко увернулся, и они ударились о дно кратера, оглушительно взорвавшись.
— Какое тебе до всего этого дело⁈ — крикнул Грингфельд, обнажая двуручный меч. — Хочешь забрать василиска себе⁈
— Ошибаешься, — ответил Эл, не выпуская из виду Ирдегуса. — Я хочу уничтожить его.
Лицо вампира исказилось в ухмылке.
— Ты лжёшь! — выкрикнул он. — Эта тварь может принести такую власть, о которой большинство только мечтает!
В это время Ирдегус опять бросил в Эла шаровые молнии. Одна пронеслась всего в футе от его головы, другая взорвалась возле ног. Колдун взмахнул руками, и на кончиках его пальцев заплясали зелёные огни. Они начали быстро собираться в клубы ядовитого тумана.
Вдруг Ирдегус вздрогнул и захрипел. Глубоко посаженые серые глаза остановились, тело неестественно прогнулось, а из уголка рта показалась тёмная струйка крови. Перед тем, как закутанная в мантию фигура упала, Эл заметил торчавшие из груди Ирдегуса рукояти метательных ножей Тагора.
Вулкан вздрогнул, по дну кратера побежали мелкие трещины, где-то в глубине тяжело ухнуло, и раздался скрежет перемещающихся пород.
— Это ещё что⁈ — воскликнул Грингфельд, от неожиданности с трудом удерживая равновесие.
— Не надо было твоему приятелю играть с огнём! — отозвался Эл. — Похоже, его взрывы разбудили Мальтан.
Вампир оглянулся на яйцо. Жаба испуганно квакнула и соскочила, длинными прыжками устремившись к груде камней.
— Говорят, ты был первым носферату, которого создал Молох, — заговорил Эл.
Теперь они с Грингфельдом стоял друг против друга на расстоянии двух клинков и выжидали момент для атаки.
— Это так, — подтвердил упырь. — Но какое тебе до этого дело?
— Ты ведь был уже мёртв, не так ли, — продолжал Эл, — когда Молох возродил тебя?
Вампир кивнул.
— Он не спросил, согласен ли ты на подобную участь?
Грингфельд вначале нахмурился, словно не понял смысл вопроса, а затем неожиданно рассмеялся.
— Согласен⁈ — переспросил он. — Да любой человек мечтает о том, чтобы стать бессмертным! Я воспринял то, что Молох посвятил меня в свои слуги, как величайший и чудесный дар!
— Ты так сильно боишься смерти? — в голосе Эла прозвучало презрение, и это не ускользнуло от вампира.
— Смерть? — он медленно покачал головой. — Нет, совсем не это пугает меня!
— А что же? — Эл надеялся, что, разговорившись, носферату ослабит бдительность и станет лёгкой мишенью.
— Наверное, ты видел в моей крепости Рабов. Эти люди согласились помогать нам в обмен на обещание бессмертия. Никто не заставлял их, они сами сделали свой выбор, — Грингфельд пристально взглянул на Эла и слегка усмехнулся. — Нет, мой друг, я вижу, ты совсем не знаешь людей! Я тоже был смертен и уязвим. Ты спрашиваешь, боюсь ли я смерти? Нет! Другое чудовище пожирало мою душу, отнимая те крупицы счастья, что могли бы выпасть на мою долю. Старость — вот бич рода человеческого! Он щёлкает вокруг нас, жестокий и непреклонный, повсюду показывая то, что нас ждёт — бессилие, беспомощность, страдание и, почти всегда, обесчеловечивание. Поистине лучше быть мёртвым, чем старым! Что уж говорить о выборе между старостью и тем, чтобы стать носферату?
— Каково это — быть вечно мёртвым? — поинтересовался Эл.
Подземные толчки становились всё сильнее, трещины в базальтовой корке, покрывавшей жерло, ширились, и сквозь них пробивались раскалённые гейзеры. В воздухе омерзительно пахло серой и метаном.
— Вечная смерть или вечная жизнь… Не всё ли равно⁈ — Грингфельд отпрыгнул от затрещавшей рядом с ним магмы. — Главное — обладать телом, которое позволяет видеть и слышать. И какая разница, мёртвое оно или живое?