– Я это и сказала, – улыбнулась она. – Или они договорятся, или Император «прикажет». Только есть одно большое «но». У герцогов есть влияние на легионы, расквартированные на их землях. Кто, по-твоему, кормит, платит легионерам, подкупает генералов?
– Жалование платит Империя.
– Я тебя удивлю, – она показательно хмыкнула, – но Империя уже давно ни за что не платит. Папа содержит легион за свой счёт. И это, поверь мне, огромные деньги. Да, Император учитывает это, собирая налог с провинции, но за те деньги нельзя содержать и втрое меньшее количество войск. Но мало того, что ты должен защищать провинцию, так ещё и обязан поднимать войска по первому требованию и вести их на другой край Империи. И это мало кому нравится. Правдивей сказать, мало тех, кто хочет мириться с этим. Могу только догадываться, но легионы Блэс и Лоури Император ни за что не пустит в ход. Сейчас это самые верные его союзники. И видя подобное, остальные не горят желанием оставаться беззащитными. И тратить огромные средства на восстановление потерянных легионов.
– Значит асверов ему не жалко, – прищурился я. – Или же он это специально…
– Он просил асверов участвовать в войне? – удивилась Бристл. – Надеюсь, госпожа Адан, посылая его, не сильно нагрубила.
– Проклятье! – выругался я. – Не в этом дело. Она не отказала ему сразу. Наверное. Как я не догадался спросить?!
– Минуту, – Бристл встала, вышла в коридор.
Я убрал опустевшую кружку, уложив Ялису обратно на подушку.
– Как ты себя чувствуешь, – спросил я. – Нигде не колит? Острая боль?
– Только слабость, – отозвалась Ялиса. – Спасибо, что помогли нам.
– Вы с Матео мои друзья, и я не мог поступить иначе. Отдыхай, через день-два слабость пройдёт, и будешь чувствовать себя абсолютно здоровой.
В комнату вернулась Бристл, протянула мне пару писем. На одном стояла печать императора, поэтому я начал с того, которое было перетянуто зелёной ленточкой с красной полосой. Это было сообщение из гильдии целителей, в котором от меня требовали прибыть в отделение для оказания срочной помощи пострадавшим магам. Я вернул его Бристл.
– Нет, ближайшие два дня я не смогу использовать даже лёгкое исцеление. Мне и так пришлось снимать ограничитель, – я сломал печать на втором конверте.
Во втором письме меня просили принять участие в заседании Имперского Совета. Дважды прочёл письмо, чтобы убедиться, что не показалось.
– Они надо мной издеваются? – спросил я у Бристл.
– Пока нет, – она бегло прочла письмо. – Но это прилагается. Советники и представители герцогов могут растерзать кого угодно.
– Послезавтра, да? – спросил я. – Хорошо, что меня уже не будет в городе. Никакие письма я не видел, ничего не читал. Мне заседания со стариками из Совета магов хватило.
– Ты просто не знаешь, сколько стоит один голос в Совете, – сказала Бристл. – Особенно, когда решается судьба провинции. За год советник Императора или маленький министр, имеющий право голоса, зарабатывает столько, сколько не заработают несколько поколений баронов не самой бедной провинции. Попасть в Совет – мечта каждого, кто понимает, что это такое.
– Сейчас меня это интересует меньше всего. Всё золото мира не стоит волоса с твоей головы. Александра, Илина, Тали, Матео, кого угодно из моих друзей и близких.
– Давайте перейдём в рабочий кабинет и не будем мешать Ялисе отдыхать, – предложила Бристл.
Звонким колокольчиком прозвучало желание Ялисы, чтобы мы остались. Ей было любопытно и интересно послушать о политике и войне. А ведь её практически только что едва не убили. Или может она хотела, чтобы кто-то просто побыл рядом?
– Подождём немного, – сказал я, подмигнув Ялисе. – Надо посмотреть, как подействует отвар.
* * *
Подземелье Ва́нар, Тали
Тали сидела на холодном полу в небольшом каменном мешке, стены которого покрывали светящиеся красным руны. По форме комната походила на пузатый кувшин с узким горлышком. Воздух внутри был тёплый и очень сухой, отчего каждый вдох обжигал лёгкие. В звенящей тишине послышался шорох песка и лёгкое движение воздуха.
– Эта презренная вновь побеспокоит высокородную, – послышался тихий девичий голос.
Тали приоткрыла один глаз. Перед ней на пол легко, словно пёрышко, опустилась девушка лет пятнадцати. На ней было светлое платье, подпоясанное красным ремешком. Сев на колени, девушка поставила перед Тали глубокую глиняную чашку, наполненную водой.