Этот котик, как цунами ворвался в мою память и все перевернул там. Все листки воспоминаний разбросал, заместив их новыми ощущениями. Возможно, это последний раз, когда я чувствовала себя любимой. Словив себя на такой мысли, горько усмехнулась. Любимой проституткой. Ведь именно таковой он меня считал? Ну а я что? А я не растерялась и наговорила кучу дерьма, задев струны души мужика. Уверена, что задела. Помню-помню, какими глазами он глядел на меня. Пытался состроить железного канцлера, но любого мужчину зацепит акцент на его несостоятельность в постели. А я еще и деньжат подкинула на курсы.
Вспомнив ошарашенность мужчины, хихикнула. Так тебе, зараза. Будешь знать, как обижать маленьких пташек, которых трахаешь на жердочках в лифте. В лифте, блин, Маруся, ну как ты вообще опустилась до такого? И еще ведь понравилось же!
На пороге родительского дома весь боевой настрой с хихиканьем испарился, потому что осознавала, что сейчас меня ждет разгром. Я ощущала, как отец пас меня за дверью, готовясь учинить скандал. Уже по сочувствующим лицам охранников видела, что те словили за мой побег и ждали, что новая порция бешенства отца достанется мне.
Домой я поехала не сразу. Сначала заскочила к Надюхе, переодевшись у нее и приведя себя окончательно в порядок, а только потом направилась в родные пенаты. Юлькино платье с особым торжеством я выбросила в мусорный контейнер, с трудом удержавшись от того, чтобы не выложить историю в инстаграмм и отметкой сестрички. Потом ей лично расскажу, где дорогая шмотка. Пусть радуется, что в помойку улетело платье, а не сама мерзавка, посмевшая меня так подставить.
Осторожно открыв дверь, бесшумно попыталась юркнуть в свою комнату, но не успела. В коридоре столкнулась с отцом, который преградил мне путь и, наградив щедрой пощечиной, прошипел:
— Ты где шлялась, шлюха?! Ты вообще страх потеряла, перед свадьбой на *лядки решила свинтить, шалашовка?! Вся в мать! — от второй пощечины у меня все поплыло перед глазами и слезы бесконтрольно хлынули из глаз. Держись, Маша, ты знала, что так будет. Но как же обидно и больно…
Отец тем временем продолжал наседать на меня:
— Где ты была? Отвечай? — он снова замахнулся, чтобы ударить, но я закрылась руками, чтобы защитить лицо. Искоса наблюдала за тем, как ледяные глаза цвета лазури темнеют от бешенства, и папа затеребил бороду. Он всегда так делал, когда злился. А сейчас я довела его до лютой стадии, ведь напомнила мать, которая бросила его, выбрав другого. За нее он и мстил мне. Считал, что таким образом проучал ее, но только одного не осознавал: я тоже страдала. Меня мама оставила тоже, вычеркнув из своей жизни, как исписанный ненужными каракулями черновик.
— А где мое платье? — в коридор вышла Юлька. Смотря на меня глазами, полными ликования, девчонка разглядывала мою одежду. У Нади я забрала джинсы с джинсовкой, белую футболку и кроссовки. Благо мы были одинакового роста и вещи подруги мне подходили по размеру.
— Какое платье? — я изобразила удивление, встревоженно наблюдая за поведением отца. Он переводил взгляд с меня на сестру, наблюдая за развитием событий.
— Которое ты украла у меня для того, чтобы встретиться с каким-то мужиком. Я нашла твои переписки с ним и показала отцу. Не ожидала от тебя, Марусь. Мало того, что ты Ване голову кружишь, так еще и воровка. Куда ты дела платье, ты знаешь сколько оно стоит?
— Я не понимаю, о чем ты, — начала я цедить, но отец прервал мою речь криком:
— Твой *бырь избил моего охранника, ты где была, шалава? Ты знаешь, что сделает с тобой Калмыков, если узнает, что ты шалавилась? Ты хоть головой думаешь, как я ему в глаза-то смотреть буду? Или может тебе дочь уже не нужна, раз ты хвостом решила крутить? — от злости отец брызгал слюной, но больше не бил.
Я поняла, чего он боялся — гнева Калмыкова. Папочка выбрал мне хорошую партию —известного бизнесмена, который был тесно связан с криминалом и даже не пытался этого скрывать. Весь его бизнес был построен на костях. У Вани разговор короткий, если что-то не понравится, может попросить свою свиту отвезти за город и закопать в сырой земле. И сейчас отец боялся, что из-за моих подвигов прилетит и ему.
— Я не была с мужиками, — тихо произнесла.